– Я точно не герой, – ответил, уводя взгляд на эльфийку. – Вот она другое дело. Вы бы видели, как стреляет. Готов поспорить на что угодно, пронзит яблоко с тридцати шагов. Сам бог-охотник Орфис позавидует. Я считаю, культисты не будь дураками поняли, с кем связались и как бы лучше выразиться – самоустранились. В сектах так принято, кончать с собой, если дело провалено. Единственный выход – вернуться к своему господину для наказания.

Щёки Клариэль раскраснелись, а пальцы волнительно затеребили кожаные перчатки. Спутница изо всех сил пробует отделить нить правды в словах, но та стремительно ускользает как речная рыба из рук. Ведь видела же собственными глазами и Нергала, и приспешников, готовых порвать на куски, предварительно выпив всю кровь. Порождения Кругов всегда сражаются до конца, им нечего терять. Поэтому моя версия событий показалась странной.

– Как продержался до помощи?      

– Прятался конечно. Ты же видела скелетов – один смех. Трёх мало, даже против бандитов, куда им тягаться с культистами.

– Тот, что был со мной, весьма хорош. Думала рядом как минимум мастер-мечник. Я едва успевала натянуть тетиву, а он уже укладывал двоих. Впервые вижу настолько мастерское заклинание.  

– Брось, ты мне льстишь, – усмехнулся я. – Кстати, его зовут Рамирес. Передам при случае твою похвалу, вот обрадуется.

– Очень смешно, обхохочешься.

Обжора заржал, повернувшись к Клариэль. Верхняя губа откатилась, демонстрируя одну из лучших улыбок Серогорья.

– Хватит, – рявкнул со злостью. – Будешь неделю голодать. Ещё за прошлый раз должен.

Губа вернулась на место, и верный товарищ, что почти выдал секрет, отвернулся.

– Как бы там ни было, а Вы нам помогли, – сказал Гром, поглядывая на небывало умного коня, что вроде понимает человеческую речь. Потянул повод и Обжора свернул на соседнюю тропу, где трава кажется зеленее и поднимается всего по щиколотку. – Как и обещал, награда ждёт в селе, как и вкусный ужин с мягкой постелью.  

Тропка, по которой идём, расширилась до просёлочной дороги, и вскоре показалась широкая поляна. Игривое солнышко, освободившись от лесных пут, отражалось в окнах деревянных домов, серебрило воду в ручье. Я ощутил себя как дома, на далёкой Земле. Из печных труб валит сизый дым, зазывая на ужин. Во дворах крякают утки, лают собаки, виляя лохматыми хвостами, и приветствуя хозяев розовыми языками. Двери домов разом распахнулись, и на зелёную поляну с радостными криками, визжа и простирая руки, высыпали женщины. Навстречу сорвались дети. Малыши прыгали на руки, а матери целовали, скорее утаскивая по хатам единственное сокровище. Каждая смотрела на меня и Клариэль с благодарностью, что само по себе награда.

– Ну, вот и пришли, – выдохнул Гром. – Если что, моя хата с краю, заходите, не стесняйтесь. Сперва поужинаем, а потом и поговорим. Может, новости какие расскажете. Мы тут вдали от всего. Важное узнаём от проходимцев и авантюристов, что впрочем, одно и то же.

– А награда? – живо поинтересовалась Клариэль.

– Вот дурак, совсем забыл, – хлопнул староста по лбу. – Награда на заднем дворе.

Пока шли, между домов кипела суета. Детвора разыгрывала новую занимательную игру. С десяток детей вытянули руки и медленно брели на того что постарше. Светловолосый парнишка направил ладонь, имитируя магический пасс, и прокричал непонятные слова. Несколько детей легли на землю, но большинство решило поменять финал кладбищенской битвы.

Страшно думать, что бы случилось, проедь часом раньше или позже. Наверняка оказались бы под кривыми ножами. Поймал себя на мысли, что всплывала уже не раз. Когда-то относился к виртуалу равнодушно, как к средству заработка, а теперь переживаю за чужие жизни как за свою. Время не только лечит, но и меняет. Каким дураком жил, таким и помрёшь, сказал бы учитель. Некроманту нельзя поддаваться жалости и состраданию. В нашем деле эмоции равносильны смерти.