Тем не менее, я кивнула и подошла к ней, а затем, как и прошлый раз, села прямо на пол.

— Ты делаешь то, что я тебе велела? — спросила она.

Да, что бы вас всех! Почему обязательно загадками-то говорить, а?! Нельзя спросить прямо? Например: «Ты кричала на Золушку и третировала ее, как я тебе приказывала?». И вот что я должна была ей ответить?

Раздражение защекотало мои нервы, и я неслышно выдохнула, стараясь не распаляться.

— Да, мама.

— Правда? — переспросила она безразлично.

«Может, это была и вовсе какая-то незначительная ерунда?» — понадеялась я. Хотя… Вряд ли она бы выставила за порог Карэн, если бы речь шла о ерунде.

— Ты уже видишь их?

Кого?! Кого, твою мать?! Эта тетка меня в гроб сведет!

Но поскольку ничего я не видела, то решила ответить честно.

— Пока еще нет, мама… — и тут же получила пощечину.

— Дура! — почти выплюнула Злая мачеха, глядя на меня, как на прокаженную.

Ее синий глаза вспыхнули зеленым светом, и по моей коже побежали мурашки. Вспомнились вчерашние упоминания Аланом колдуний. А что если… Что если Злая мачеха и правда была той самой колдуньей? Нужно бы почитать о них.

Женщина нервно поднялась и сделала несколько шагов по комнате.

— Уже через три дня будет Бал, — процедила она. — Ты обязана добиться результата до его начала, обязана - ясно тебе? Иначе придется ждать еще год.

Очень интересно, но ничего непонятно…

Госпожа Вильгербенг метнула в меня колкий и внимательный взгляд.

— Ты точно все сделала?

Во-первых, я без понятия, что там нужно было делать. А во-вторых, даже если бы знала, не стала бы. Вот еще… Под дудку злодейки играть! Я еще не выжила из ума. Надеюсь.

Но вслух я, конечно, произнесла совершенно другое:

— Да, мама. Все, как ты мне и говорила. Я бы не посмела ослушаться.

— Верно. Ты бы не посмела… — задумчиво произнесла она, а затем направилась к уже знакомому мне шкафу, по пути бормоча: — Одарил же Четырехликий бездарными дурами… Тогда все было бы проще…

Я навострила уши. Но женщина уже закончила с причитаниями и, проведя рядом со шкафом ладонью, снова явила свой тайник. Мне стало не по себе. Опять сейчас какую-нибудь клятву с меня возьмет!

Еще можно убраться отсюда по-тихому, или уже поздно?

Может быть мне и вовсе явиться к Снежному повелителю и заявить, что мать что-то замышляет? Хотя звучать я буду так себе: «Моя матушка что-то затевает, но доказательств и хоть каких-то внятных объяснений у меня нет. О, кстати, я тут случайно клятву подцепила… Мне опоить вас нужно. Поможете?».

Нет. С такими доносами развернут меня и пошлют в лучшем случае на все четыре стороны, а в худшем - в темницу, как самую подозрительную особу.

Но вот если бы я знала конкретику… И сообщила бы о обо всем дракону. Вот тогда из этого что-то могло бы получиться. Но я даже не знала, что от меня хотела эта женщина, что уж там говорить про ее грандиозный злодейский план.

Тем временем женщина загремела бутыльками, видимо ища нужное варево. Я же поглядывала на дверь. Может все-таки сбежать пока не поздно? И в очередной раз переводя взгляд с «матери» на выход из этой обители зла, я вдруг заметила странное копошение в темном углу.

По коже побежали мурашки, а волоски на теле встали дыбом. Что там такое? Или у меня уже галлюцинации? Я несколько раз моргнула, до боли зажмурилась, а потом снова посмотрела в угол. Но больше ничего там не увидела.

Так.

Вот только глюков мне не хватало! Нужно поскорее уже сводить Золушку со Снежным повелителем, будь оно все неладно, и возвращаться в свой родненький мир.

— Пей.

Я даже и не заметила, как госпожа Вильгербенг подошла ко мне и протянула бутылку с серебристой жидкостью. Выглядела она не так устрашающе, как та, которую я должна была подлить дракону, но все равно никакого доверия не вызывала.