Подъезжаем к дому Василия, я прошу Ивана пока что остаться и решаюсь сама уговорить друга.

Едва вхожу в сени, как на меня налетают два урагана.

— Тётя Саня пишла! Тётя Саня! — вопят они.

На крики детворы из кухни высовывается Василий, в фартуке, перепачканном мукой.

— Санька! — радуется он. — Садись, рассказывай…

— Да рассказывать особенно нечего, — некстати всплывает поцелуй на столе Карпыча и щёки мгновенно вспыхивают. — Но дело вот есть… Тут понимаешь, Иван… Он…

— Иван? — морщит лоб мой друг.

— Ну, Демидов! — подсказываю я, но понимания в глазах Василия прибавляется не особо. — Ну, олигарх же! — напоминаю.

— Аааа, — как-то насторожено тянет Василий. — А с каких пор он у тебя уже Иван?

— С некоторых, — огрызаюсь я. — Он меня замуж позвал, а я согласилась.

Василий попёрхивается:

— Серьёзно, что ли? Прям замуж?

— Прям замуж! — передразниваю я. — Фиктивно. На полгода.

— Снова игры? Ой, Сашка… Нет на тебя Любани моей, она бы тебе мозги вправила.

— Не игры, Вась, договорённость. Взаимная. Я сама согласилась.

— Зачем?

Краснею и прячу лицо в ладонях, мотаю головой.

— Не знаю…

— А вот я — знаю! Знаю, что если этот урод что-то тебе сделает, я его из под земли достану и грохну. А на том свете Любаня встретит, из Рая отпросится, и скалкой его так приложит!

Замечательные у меня друзья. От осознания, что они есть, душу заполняет тепло.

— А ко мне зачем пожаловала? — интересуется Василий, вытирая руки передником.

— Ивану нужно остановиться в нашем селе на неделю. Хочет, быть ко мне поближе. Приглядывать за мной.

— Правильно, — соглашается Василий, — а мы за ним. Зови своего олигарха. Заселять будем.

Когда я спархиваю с крыльца, встречаю полный тревоги взгляд Ивана. Он стоит, опираясь о капот машины, сложив руки на широкой груди, ветер играет золотистыми кудрями, и я залипаю на миг, залюбовавшись совершенной, очень мужской, чуть холодноватой красотой. Наверное, так выглядели боги, когда спускались на землю. У простых смертных точно не может быть настолько синих глаз.

Заливаюсь краской до корней волос и тихо ойкаю.

— Что-то случилось? — взволновано спрашивает он, и бархат в низком, чуть хрипловатом голосе ласкает, укутывает и…смущает ещё больше.

— Ничего, — опускаю голову, чтобы скрыть вспыхнувшие щёки. — Иди. Василий тебя ждёт.

Иван проходит мимо, обдавая меня запахом своего невозможного древесно-цитрусового парфюма. Когда мы едва ли не соприкасаемся, я прикрываю глаза. И лишь когда шаги Ивана затихают у меня за спиной, отмираю и юркаю следом.

Василий встречает гостя с истинно русским гостеприимством: достаёт из подпола бутыль, в которой плещется мутноватая жидкость.

— Ну, садись, постоялец, к столу, — говорит он, — сейчас прописывать тебя будем.

Друг подмигивает мне, я улыбаюсь ему и со спокойной совестью иду домой.

Дворы у нас с Василием — забор в забор. И прописка явно удалась. Об это свидетельствует многократное исполнение дурными голосами любимого народом хита: «Мы идём с конём по полю вдвоём…»

Короче, парни спелись. Буквально.

Только вот слушатели не рады.

Бабушка ворочается и ворчит:

— Да чтоб вы скисли, окаянные!

Не сплю и я: смотрю в потолок, считаю трещинки в полумраке и думаю о том, предполагает ли фиктивный брак интим. Потому не уверена, что в следующий раз откажусь…

… я занимаюсь расстановкой книг по отделам ББК. Для кого-то — скучнейшее занятие. А для меня — наслаждение. Нравится, когда книги обретают упорядоченность, в них словно появляется особый смысл. От этого важного занятия меня и отрывает запыхавшийся Карпыч.

— Сашка! — орёт он с порога. — Иди, уйми своего