Мотаю головой.

 — Иван Сергеевич, прошу вас, умоляю, хотите на колени встану…

Тут он дёргается в предупреждающем жесте:

— Не надо на колени. Это я должен. И прощения у тебя вымаливать. А я — о помощи прошу. Пожалуйста, Сашенька.

И собирается на колени рухнуть.

Вскрикиваю, вскидываю ладонь:

— Прекратите! Не вздумайте!

Он в спинку стула до побелевших костяшек впивается.

И я вижу, что человеку взаправду плохо, действительно раскаивается  — вон, раскраснелся весь, глаза горят и так и норовят спрятаться.

Ему стыдно, и что делать не знает.

А я не стерва, я слишком  даже сострадательная, как бабушка говорит. Тем более что вреда существенного Демидов мне до сих пор не причинил.  Злиться мне особенно на него не за что. За глупость свою он себя и сам вон как корит.

Поэтому вздыхаю и говорю:

— Полгода, значит? — Он кивает. — Я согласна, но…

Демидов удивлённо вскидывает вверх тёмно-золотые брови.

— Но?

— Именно. Я настаиваю на конфетно-букетном периоде.

— Хорошо, — соглашается он, — только у нас максимум неделя на всё про всё.

— Ну, хоть так, — произношу я.

Он довольно лыбится:

— А ты с зубками. Мне это нравится. Люблю котят с характером.  Их интереснее драконить.

Я задираю нос и фыркаю истинно по-кошачьи.

Ну что ж, драконь, только не задраконивайся.

Ловлю себя на том, что мне нравится эта его слегка плотоядная улыбка, и поспешно отвожу взгляд.

_____________________________________________

[1] Библиотечно-библиографическая классификация (ББК) — национальная классификационная система России. Применение ББК и других классификационных систем в России регламентируется рядом Государственных стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу.

5. Глава 5. А давай по-честному?

Иван, видимо, чтобы удобнее было проводить в жизнь наш конфетно-букетный период, остаётся в селе. Карпыч его к себе затаскивал: мол, дом большой, места всем хватит, но Иван упёрся рогом и сказал, что намерен жить неподалёку от своей невесты.

— В курятнике? — ехидничаю я, услышав предположение.

Закрываю рот рукой и тихо хихикаю.

Иван прожигает меня злым взглядом. Наверное, будь у нас фэнтези, а он — драконом (а что, очень похож!), от меня бы осталась горка пепла.

Но отвечает он совершенно спокойно:

— Боюсь, ваш зверь, который там за главного, на такие жертвы не пойдёт и делиться не станет.

Усмехаюсь:

— Это точно. Федосей у нас единоличник.

— Федосей, значит, — таинственно произносит Иван. — Отлично, врага надо знать по имени.

Что же касается жилья, то чёрт меня дёргает за язык предложить Василия.

— Это типа жених твой?

— Он — мой друг! — поправляю, гордо вскинув голову. — И на моей лучшей подруге был женат.

— Ну что ж, веди к этому своему другу.

И я веду.

До машины — поблёскивая серебристым боком, огромный внедорожник красуется неподалёку от администрации.

— Ты сам за рулём? — не помню, в какой момент перехожу «на» ты, а в мыслях начинаю называть его «Иваном».

— Да, люблю сам погонять, — он галантно открывает дверь со стороны пассажирского сидения, я забираюсь в кресло и накидываю ремень безопасности. За что получаю одобрительный взгляд.

— А я считала, что олигархи ездят только с водителями.

— В основном, — соглашается Иван, — но тут вопрос чересчур щепетильный. Мне нужно выяснить, где у вас тут скрывается тот партизан, что слил снимки в газету.

Вот и я бы хотела знать. В тот вечер находилась в таком раздрае, что вообще не помню, кто там был в гостях. Вместо лиц — смазанные картинки. Думаю, бабушка так же. Не о том мы тогда думали. Этим доморощенный папарацци и воспользовался.