Священник снова принялся тереть лоб в раздумьях.

— Может быть, мы отправим тебя в паломничество? — наконец неуверенно протянул он.

— Какое паломничество? — в недоумении спросила я.

— Недолгое. Ты недавно получила Господне исцеление и теперь хочешь воздать благодарение Богу, преклонив колени в соборе святого Филиппа в Каэр Аберсейне. Этот собор славен тем, что в нем хранятся драгоценные мощи многих святых, и неудивительно, что он привлекает к себе множество людей. Паломничество — дело исключительно богоугодное и повсеместно одобряемое, а, главное, в этом случае можно обойтись без согласия опекуна. Более того, если мистрис Морвейн начнет протестовать, всем добрым верующим это покажется странным, если не сказать, неприемлемым.

— Гениально, отче! — воскликнула я.

— Тогда решено — улыбнулся он. — Только, Альциона, ты должна будешь действительно навестить собор и помолиться там. И не потому, что кто-то станет за тобой следить. Просто я не хочу брать грех на душу и врать о твоей поездке.

— Конечно, отче, — с готовностью согласилась я, в конце концов мне есть за что поблагодарить Высшую силу. Но пока нужно было разобраться с более насущным вопросом. — Святой отец, у меня к вам еще одна просьба. Возьмите, пожалуйста, к себе моего найденыша. — Я кивнула на спящего котомладенца. — Подрастет, мышей ловить будет. А если все будет хорошо, то попозже я смогу забрать его к себе.

С момента нашей встречи в густой траве прошло чуть больше часа, а я уже, разумеется, успела прикипеть к котенку всей душой. Чего еще ожидать от человека, который все детство таскал домой какую-нибудь живность с улицы? Беспризорные щенки, кошки, голуби, даже одна мышь — все это приносилось под возведенные к потолку очи родителей и со слезами относилось обратно. Кого-то я просто подкармливала, кого-то удавалось пристроить соседям. Хотя вот мышь почему-то все приютить отказались.

В общем, блохастого я бы забрала к себе не раздумывая, но здравый смысл вопил о том, что нельзя сейчас тащить его в дом Блейзов. Воспоминания о том, как бесследно исчезла любимая козочка Алли, до сих пор леденящей дрожью отзывались в душе. Ни за что на свете я не хотела подвергнуть эту черную кроху чему-либо подобному. В то, что тетка, увидев котенка, внезапно подобреет, я не верила от слова «совсем и никогда». Так что единственный вариант, который я сейчас видела, оставить малыша здесь.

— К сожалению, я не могу этого сделать, девочка, — вздохнул священник.

— Но… почему? — удивилась я. — Не беспокойтесь, я приведу кота в порядок и еду для него принесу.

— Да не объест он меня, — отмахнулся отец Далмаций. — Дело не в этом. Дело в его цвете. Он же черный.

— Ну да. И что? — недоуменно протянула я. А потом до меня дошло. — Ох, черная кошка же…

Священник виновато кивнул.

— Суевериям я не подвержен, как и учит нас Священное Писание. Но если моя паства узнает, что их святой отец держит у себя черную кошку, недоразумений, боюсь, не избежать.

Недоразумений… Да уж, за этим словом стояло гораздо больше, чем просто пара курьезных стычек. Местные и так осеняют себя круговым знамением по любому поводу, а тут ведьминское отродье в доме их пастыря — да они разбегаться будут при одном появлении отца Далмация. Ну ладно, может, я сгущаю краски, но очков в глазах общественности ему это точно не прибавит.

Что же делать? И оставить котенка себе невозможно, и отправить его обратно голодать тоже ни в коем случае нельзя.

— А у него белое пятнышко на грудке есть, — пробормотала я. Однако отец Далмаций сделал брови удрученным домиком и покачал головой. Я тоже вздохнула. — Хорошо, я понимаю, отче. Разрешите мне хотя бы немного привести мое мелкое чудовище в порядок, прежде чем я пойду искать ему дом.