― Ксюша… ― на выдохе произносит он. 

Я останавливаюсь в шаге от Артема, неотрывно глядя на него снизу вверх.

― Мне станет лучше, когда я поговорю с Максимом. Пожалуйста, ― повторяю шепотом.

Из груди брюнета вырывается сдавленный, хриплый стон, словно что-то в данный момент причиняет ему страшную боль. Он, пошатываясь, сдвигается мне навстречу, уничтожая сантиметры. Взметает большую ладонь к моему лицу и трепетно, как будто боится повредить, сломать, накрывает щеку. Я ему это позволяю, потому что рассчитываю, что он даст добро на мою мольбу. Большой палец прижимает к ямке под моей нижней губой, смачивает свои уста быстрым движением кончика языка. Томный, тягучий взгляд прикован к моему рту. Артем сдерживается, чтобы не нагнуться и не дотронуться до чувствительной плоти.

― Хорошо. Пусть это будет моим свадебным подарком.

11. Глава 11

Я снова и снова повторяю себе, что готова услышать голос Максима, увидеть его. В конце концов, я ведь так долго этого добивалась, просила и ждала… придумала речь, отрепетировала прочтение заготовленного монолога без запинок. Так, как надо. Отсеяв лишние эмоции.

Но когда Артем вручает мне в руки телефон с одноразовой сим-картой и оставляет одну в домашней библиотеке, погруженной в вечерний полумрак, на меня нападает бесконтрольный, опустошающий мандраж. Пальцами, покрывшимися тонкой пленкой холодного пота, я стискиваю гаджет крепче и сверлю дыру в ярком экране.

Макс предупрежден Артемом о моем звонке. Взволнован ли он? Хочет ли этого разговора так же, как я?

Я нажимаю на кнопку вызова и бессознательно задерживаю дыхание. Больше нет смысла тянуть. Пора покончить со всем. С нами. Проговорив эту мысль про себя, я вздрагиваю, понимая, что совсем не готова расстаться, хоть мы и не вместе больше.

Адское волнение хлестко бьет по вискам, в ушах отдается громоподобная пульсация. Глаза застилает мутная пелена, сквозь которую я вижу, наконец, своего бывшего жениха. Он отвечает на видеозвонок после одного длинного гудка, значит, держал телефон под рукой. Значит, ждал, и я лишилась призрачной надежды на отсрочку судьбоносного разговора, которого жаждала и страшилась одновременно.

― Ксюнька, ― шепчет радостно. ― Девочка моя. Любимая моя. Как же я, бл*ть, скучал.

Я шевелю ртом, не имея ни малейшего представления, как преподнести себя. Четкий план действий вмиг разрушился с легкостью карточного домика. Слова с листка, выдолбленные на подкорке сознания, обратились в ничто, утратили значимость, им на замену рвались из клетки другие изречения и противоположные ожидаемым эмоции. В душу вновь ворвалась весна, прогнав лютые морозы, и все обманчиво ожило, затрепетало от голоса Максима.

Назвал меня любимой. Его девочкой.

Ох, сердце, мое несчастное сердце, как запретить тебе скучать по нему?

Он неотразим даже с залегшими под глазами синяками и трехдневной щетиной. Я всегда видела Максима гладковыбритым и безупречно опрятным, но небрежность в его нынешнем виде нисколько не отталкивающая. На Максе темная футболка, за его большими, сгорбленными плечами небольшое квадратное окно, сквозь которое пробивается дневной свет.

― Как дела, мое солнышко? Ты в порядке? Не болеешь? Хорошо кушаешь? Щечки похудели, ― Максим берет телефон в руки и приближает к своему лицу. В тусклом освещении едва проглядывается слабое мерцание влаги в родных голубых глазах, смотрящих на меня через смартфон с такой привязанностью и обожанием, что мне становится стыдно за злость и колкость к нему. ― Ты прекрасна, Ксюшка. Какая же ты красивая. Я бы все на свете отдал, чтобы увидеть тебя, дотронуться до тебя.