Ослабляет тонкий кружевной корсет.

Блядь.

Это, вообще, должно быть нижнее белье. Кто ей сказал, что так можно ходить по городу?.. Как ее опера с пэпсами[2] еще не оприходовали?

Эмилия тянется к замку на сапоге.

— Че ты творишь? — спрашиваю сердито.

— Чистая психология. Мне срочно нужно компенсировать отсутствие матери, — язвит и закидывает стройные ноги на панель.

Молча изучаю блестящую загорелую кожу и крохотные пальчики. Педикюр сегодня красный.

— Оденься, Эмилия, — буквально отдираю взгляд от сочно стоячей груди. — Не знаю, зачем ты это делаешь, но меня твои прелести не интересует.

— Это почему же?.. У вас какие-то проблемы?

— В смысле?

Она меняет положение, чтобы я увидел ее белье — там тоже белое кружево, как и сверху.

— Вы сказали, что у всех без исключения на меня дымится в штанах. Может, — скромно опускает глаза на мою ширинку, — у вас какие-то проблемы с этим?..

— А ты хочешь проверить? — решаю ее проучить.

Кто-то должен.

— Я… — она замирает и нервно облизывает пухлые губы.

Резко подаюсь вперед и наматываю на руку тугую шелковистую косу.

— Ай! — вскрикивает Эмилия, теперь она полностью под моим управлением.

Тяну ее к себе. Она тяжело и часто дышит, рот приоткрыт, корсет окончательно свалился, оголяя острые горошины нежных сосков.

Очень сексуально. До предела.

— Ну так что? — приблизившись, веду носом по теплой гладкой щеке.

Литвинова — тающая в моих руках сладкая вата. Так бы и сожрал.

— Сделаешь мне приятно?.. — вкрадчиво спрашиваю, склоняя к паху.

Ее тело подкидывает от страха. Он животный и ощутимый.

— Отпустите… Ренат Булатович, — Эмилия просит испуганно. — Я ведь пошутила…

Марево в моих глазах сменяется реальной картиной. Что я творю?.. Аккуратно выпускаю косу и смотрю прямо перед собой.

Всхлип за всхлипом разносятся по салону.

Перегнул?..

Возможно. Зато доходчиво.

К дому Литвиновых подъезжаю спустя сорок пять минут.

— У вас мой блокнот, —тихо произносит Эмилия. — Можно я его заберу?..

Не отвечая тянусь к бардачку.

Ее реакция мгновенная и болезненная — она от меня максимально дистранцируется и всячески отводит глаза.

Вот и хорошо.

— Держи.

— Спасибо, — шмыгает носом и, прихватив рюкзак, медленно выбирается из машины. Свободной рукой придерживает корсет.

Молча наблюдаю, как она идет к подъезду. В свете фонаря узкая талия и худенькая фигурка кажутся еще тоньше и сказочнее.

Убедившись, что свет в окнах зажегся, поправляю член в штанах.

Стискиваю зубы до боли.

У меня на Литвинову стоит. Железно.

А вот это плохо…

[1] Проблесковый маячок

[2] Сотрудники патрульно-постовой службы

12. Глава 10. Эмилия

Ты взрослый, с мертвым, колючим взглядом,

Жестоко унизил жестом своим.

Пружина в груди… до сих пор крепко сжата,

И руки твои меня обожгли…

Любовь безответна, не требует света,

Я в сердце ее буду хранить.

Ты можешь не видеть искр лилового цвета,

Но я буду верить, петь и… любить.

Эмилия Литвинова, июнь

Отложив блокнот на тумбочку, активно растираю опухшее за ночь от слез лицо и сгребаю себя с постели. Понуро бреду в прихожую и поднимаю с пола корсет.

В телефоне несколько сообщений от парней, они добрались до квартиры, которую снимают в Зеленограде, на такси. Конечно, я и не думала, что Аскеров довезет их до места, но до метро подкинуть можно было?..

Сняв пижаму и стринги, забираюсь в ванну и включаю душ. Вода холодная, даже ледяная, но здорово остужает голову.

Весело вскрикиваю, когда становится совсем невыносимо.

Смеюсь сама с собой.

Может, я и легкомысленная, но предпочитаю не задумываться надолго о проблемах. Какой в этом смысл? У меня впереди целая жизнь: насыщенная, яркая, творческая.