Дверь открывается, оттуда выходит девушка. Волосы всклокоченные, приглаживает торопливо.

Ну хоть не голая, успела одеться.

И улыбается. Губы расплывшиеся, размазанные. Ревность внутри скручивается огненным жгутом.

Он ее целовал? Или это от минета? Я помню, от этого губы тоже распухают.

Хотя что я там помню... Та одна ночь, как сон. Если бы не Рафаэль, я бы считала, что это был даже не сон, а наваждение.

Девушка выглядит слишком довольной для эскортницы. Видит меня, бросает насмешливо.

— А ты чего стоишь под стенкой, таблом щелкаешь? Такой мужчина охуенный, а она с чайниками носится. Дура! А, ладно, чего это я, пусть он нам платит. Хотя это мы ему доплачивать должны.

Молча сжимаю края фартука, стискивая зубы.

Из горла рвется «Я его жена!», но усилием воли заталкиваю слова обратно.

Никакая я ему не жена, его жена Милана, и она умерла. А я Роберта, скромная и простоватая горничная дона Ди Стефано, взятая в особняк по протекции.

Вылить на голову случайной девке остывший чай может и достойно было бы донны Миланы, но горничной Берте никак непростительно.

Тем более что за девушкой уже явился охранник, кажется Донато. И он достаточно подозрительно на меня косится.

Из спальни доносится шум воды. Феликс ушел в душ, а значит у меня есть время заменить чай на свежий. И успеть добавить туда несколько капель снотворного — совсем немного, чтобы он просто крепко спал. Буквально час или два. Мне этого хватит.

Подхватываю поднос и направляюсь на кухню.ㅤ

6. Глава 3-1

Я не успеваю добавить снотворное. Капсула остается зажатой в ладони, но я не рискнула использовать ее ни в кухне, ни в холле. В прошлый раз мне повезло, в кухне я была одна.

Сейчас здесь толклась половина персонала, все время, пока я наливала свежий чай и ополаскивала кипятком чашки. У них тоже вечернее чаепитие.

Теперь еще в холле торчит Донато. Ну хоть дверь мне открыл в спальню, и то хорошо. Значит, придется как-то отвлекать Феликса.

Но он уже выходит из душа в полотенце, обернутом вокруг бедер. Поэтому ставлю поднос на столик и скользящим движением незаметно отправляю капсулу в карман фартука.

Разворачиваюсь к Феликсу, стараюсь не смотреть на его влажные темные волосы, на мокрые ресницы. На широкую рельефную грудь, по которой стекают капельки воды.

На прорисованный сухожилиями пресс тоже нельзя смотреть. И на его руки — сильные, мускулистые, расчерченные ломаными линиями выпуклых вен.

Буду смотреть на полотенце.

Но под полотенцем... Боже, я туда тоже не должна смотреть...

Отвожу взгляд и упираюсь в огромную кровать на половину спальни. Он ее здесь тоже трахал или ограничился ванной?

Все это проносится в голове хаотичным бедламом, из которого я выцепляю последнюю фразу. И выдаю вслух как можно более ровно и безэмоционально:

— Синьор говорил, что мне нужно будет убрать в душе. Постель тоже надо будет заменить?

Делаю вид, что не замечаю, как внимательно Феликс меня рассматривает. А он рассматривает.

Переплел руки на груди, опирается о стенку.

— Так мне поменять постель, синьор?

— Я не трахаюсь там где сплю, Роберта, — говорит он неожиданно зло. Пожимаю плечами

— Как скажете, — отвечаю с полной демонстрацией покорности

— А что с чаем? Носишься с ним весь вечер, — говорит чуть ли не насмешливо. — Все уже?

Стараюсь не выдать отчаяния. Разворачиваюсь к столу, беру в руки чайник. И тут меня осеняет.

— Может синьор желает принять ванну?

В зеркале вижу, как Феликс выгибает брови.

— Нахера мне ванна? Я только из душа.

— Это другое. Может вы хотите расслабиться. У вас был тяжелый день...