Вот как. Ну хорошо, пойдем длинным путем.

— Граф, так уж получилось, что я слышала ваш разговор с моей сестрой и видела те знаки внимания, которые вы ей оказывали. Вы не хуже меня знаете, что подобное в вашем положении недопустимо. Женатый мужчина не имеет права так вести себя с незамужней девушкой.

— Я сожалею, что стал причиной вашего беспокойства, мадемуазель, но вы восприняли ситуацию чуть более экспрессивно, чем она того заслуживает. Поверьте, я и в мыслях не имел ничего низкого или недостойного.

Будь я той самой «юной девицей», в этот момент я, наверное, заколебалась бы. Месье де Граммон был до крайности убедителен, и восемнадцатилетняя я начала бы думать, что вдруг и правда что-то не так поняла, вдруг мужчина вовсе не собирался соблазнять Каролину, вдруг на самом деле он полон благих намерений, а я осудила его лишь на основании беспочвенных подозрений в своей голове… вдруг он говорил чистую правду и, вмешавшись, я разрушу будущие отношения сестры с хорошим человеком.

Но мне было не восемнадцать.

— Я обнаружила вас с Каролиной в полутемной комнате наедине друг с другом. Вы сказали, что не желаете подчиняться этим, как вы выразились, «глупым условностям». Вы позволили себе коснуться моей сестры весьма интимным образом. Граф, давайте не будем играть в пустые игры. Каролина, быть может, наивная девушка, но она графиня де Ла Фер. Будьте любезны впредь обращаться с ней должным образом.

И вновь Оливье де Граммон не проявил никакой нервозности, разве только зубы сжались чуть сильнее, делая его и без того резкие скулы острее ножа.

— Мы с вами сейчас тоже находимся в полутемной комнате наедине друг с другом. Однако ничего ужасного не происходит, не так ли?

— Еще раз прошу вас оставить любые словесные игры.

— Хорошо, мадемуазель, — с расстановкой сказал граф, и на меня отчетливо повеяло исходящим от него холодком. — Вижу, мне все-таки придется прояснить ситуацию для вас. Госпожа Каролина зашла сюда в поисках книги, не зная, что я нахожусь здесь. Не желая компрометировать вашу сестру, я собирался тут же уйти, но она остановила меня каким-то незначительным вопросом. Я понял, что, вероятно, мне больше не представится случая поговорить с вашей сестрой без лишних глаз и ушей, а мои искренние чувства к ней требовали хотя бы обозначить их. Поэтому я задержался буквально на пару минут, чтобы сказать мадемуазель Каролине о том, что важно и для меня, и для нее.

Мужчина чуть опустил глаза. Выглядело это так, будто он смущен, рассказывая о чем-то очень ценном и сокровенном для него. Коротко вздохнув, он продолжил:

— Как вы верно заметили, я женат, и подобный разговор между мной и вашей сестрой был бы неуместен при любых других обстоятельствах. Но если уж вы дали себе труд подслушать нас, то теперь знаете, что моя жена при смерти и надежды на ее выздоровление нет никакой. Я выполню все обязательства по отношению к ней, однако потерять за это время мадемуазель Каролину было бы для меня невыносимо. Я прекрасно вижу и понимаю, что графство Ла Фер переживает не лучшие времена, и чтобы спасти его, ваша сестра может решиться на брак без любви. Все, чего я хотел — рассказать ей о своих чувствах и попросить ее подождать с замужеством. Как только я буду свободен, немедленно сделаю госпоже Каролине предложение. Все честь по чести. И не стоит подозревать меня в иных намерениях.

Он прижал руку к сердцу, обозначая искренность своих слов. Я в свою очередь тоже вздохнула и покачала головой.

— Вы предлагаете мне толковать ваши речи и прикосновения к моей сестре подобным образом… Что ж, пусть так. Но если ваши намерения настолько чисты, как вы изволите утверждать, то больше вы не позволите себе ничего подобного. Будьте любезны, не ставьте Каролину в двусмысленное положение и не заговаривайте с ней о вашей… страсти. По крайней мере до тех пор, пока ситуация с мадам де Граммон не разрешится окончательно.