— Откуда здесь дети? — спросила я, но меня не услышали.

Сестры были целиком поглощены конфликтом. Хломана Дельская, что до сих пор мирно качалась в кресле, раскрыла сундучок. Внутри оказались швейные принадлежности: вязальные спицы, мотки пряжи и прочее рукоделие. Ничего интересного, на мой взгляд, но Финетта Томсон ахнула, попятилась и, обняв Матрицую, тихонько заплакала.

— Мы, как сёстры, больше не можем прощать вам проступки, — уже спокойнее проговорила Тильда. — Но! — она подняла палец вверх. — Лаптолине я тоже пока не расскажу, иначе вам обеим не избежать кристального колодца. И позорного исключения.

— Тильда, прошу тебя, — испуганно проговорила Матриция. — Мы будем осторожны! Сделаем всё, как ты скажешь.

Хломана достала какой-то предмет из сундучка и церемониально вручила его Тильде. Та изящным летящим жестом обхватила лакированную деревянную рукоять и велела служанкам зажечь свечу. Удивительно, но они повиновались. Когда же леди Лорендин поднесла своё орудие к пламени, до меня дошло, что это такое.

— Один проступок — одно клеймо, — завороженно глядя, как нагревается печать, проговорила Тильда. — Начнём с самых незаметных мест. Например, с затылка Матриции. Она и без того уродлива, а если её кожу отметить позорным клеймом, может, это отвадит Финетту… — сестра вытянула перед собой раскаленный штамп и приказала: — Хломана, подними ей волосы. Юна, — о моём существовании наконец-то вспомнили. — Держи сестру, чтобы не дёргалась. Говорят, ты боевой маг и весьма неплохой. Справишься?

— Нет, — спокойно ответила я, не шелохнувшись. — Я не буду участвовать в травле.

— Это не травля, — искренне возмутилась Тильда. — Это урок и назидание. Поверь, мы оказываем милость сёстрам, сохраняя их тайну от Лаптолины и избавляя от официального наказания. Но и спустить проступок тоже не можем. Тебе лучше принять правильное решение и поступить мудро. Или хочешь, чтобы тебя тоже записали в извращенки, как этих дурочек?

— Ладно, давайте начистоту, — я глубоко вдохнула, отлепилась от дверного проёма и встала между парами девушек, не позволяя им приблизиться друг к другу. — Вы открыли мне свои секреты, я открою вам свои. Справедливый обмен, — ухмыльнулась краешком губ и спешно продолжила: — Мне наплевать. И на вас и на вас, - кивнула на удивлённых леди по очереди. — Ничего личного, но вы мне не сёстры. Даже ни подруги. Я ничем с вами не скована. И меньше всего хочу ввязываться в неприятности. Я здесь долго не задержусь, так что буду благодарна, если вы сейчас же покинете мою комнату и просто перестанете меня замечать.

Остывающая печать качнулась в опасной от меня близости, и я уверенным жестом вывернула её из рук изумленной Тильды Лорендин. Помахала в воздухе, чтобы остудить, и едва не прижгла служанку Арму, которая непостижимым образом оказалась рядом.

— Но она же поступает несправедливо! — вмешалась Матриция, поняв, что опасность миновала. — Она хочет нас изуродовать! Ты ведь мейлори черного паука…

— Я — Юна Горст, — поправила я. — И я не собираюсь выбирать сторону. Хотите клеймить друг друга, оскорблять, резать волосы, пальцы, глаза — пожалуйста. Только не в моей комнате. Кровь слишком трудно отмывается, знаю по своему опыту. А к белому ковру я уже прикипела, — в подтверждение я погладила длинный ворс ступнёй. — Мне понравилось ходить босиком.

Тильда что-то хотела сказать, но я резко взмахнула её же печатью и перебила:

— Повторяю: мне наплевать. Мне не интересны ваши благородные девичьи дрязги и разногласия, как и ваши предпочтения. Договоримся так: вы не вмешиваетесь в мою жизнь, а я закрываю глаза на ваши пристрастия, будь то… — я запнулась, — пристрастия друг к другу или к насилию друг на другом. А сейчас проваливайте.