— Поэма “Царственность”, — пояснила Хломана, вальяжно раскачиваясь в кресле. — Глава девятая, строфы о наказании заблудших душ.

— Вы пришли меня наказывать? — я сложила руки на груди и развеселилась.

Даже если все четыре сестры вдруг решат напасть разом, вряд ли у них есть шансы. Жаль, придётся устроить погром в собственных покоях, но я уже давно приметила тяжёлый фарфоровый подсвечник для одной-единственной свечи. А если из декоративной клеткой, служащей вазой для очередного букета, вытащить металлический прут, то я буду практически вооружена.

— Не тебя, — как будто даже возмутилась Тильда. — А этих двух негодниц, оскверняющих звание мелироанских дев. Они сбежали от меня и, видимо, решили, что смогут найти защиту здесь, у мейлори чёрного паука.

— Матрицию и Финетту? — удивилась я. — Что они сделали?

— Кое-что непростительное, — пояснила Тильда, подошла к пузатой расписной вазе и взбила руками букет астр.

Пушистые соцветия осенних красавиц ярко пестрели на фоне нарисованных на стенах розовых узоров. Настоящие розы я приказала выкинуть из моей комнаты ещё прошлым вечером. Я не была против растений из местного сада: они словно окружали меня любимой стихией Ревда. Но розовый аромат всё ещё напоминал о домике Чахи и вызывал тошноту.

— Что? — задала я тот вопрос, которого от меня явно ждали.

Хломана тихо хихикнула в кресле, наблюдая за происходящими изменениями. Финетта спряталась за спиной Матриции, а последняя вновь превратилась в корову. Точнее на этот раз — в разъярённого, покрасневшего быка. Того и гляди, пойдёт пар из ноздрей. Но копытцем девушка не била и явно не рвалась в драку. Я показательно зевнула и прислонилась плечом к дверному косяку.

— Слышала когда-нибудь о позоре Мелироанской академии, от которого она не может отмыться много лет? — спросила Тильда почему-то у астры, которую она вытащила из букета. — Ошибки прошлых сестёр бросают тень и на нас. Двадцать лет назад здесь училась некая леди лин де Торн.

— Дамна? — заинтересовалась я и тут же сама ответила: — Конечно, слышала. Дамна лин де Торн — мелироанская благородная дева.

— Даже такие, как ты, знают о минувшем скандале, — скорчила гримасу Тильда и выкинула астру на пол. Её тут же подобрала Эсли и вернула на место. — Дамна лин де Торн не имеет права называться благородной девой. Её исключили в 191 году. Тогда ещё молодая Лаптолина Првленская способствовала её разоблачению. Госпожа лин де Торн посмела проявить весьма не сестринский интерес к подруге — Нарделии Линдрен. Последней удалось избежать позора: её спешно выдали замуж за какого-то богатея-выскочку Эстеля. А вот Дамна во всеуслышание признала прегрешения. С тех пор о мелироанских девах ходят унизительные слухи.

— Ты не имеешь права диктовать людям, кого любить! — неожиданно взорвалась Матриция. — Любовь — великое чувство! Она исцеляет, она вселяет надежду, дарит крылья и талант… — она задохнулась, подбирая слова. — Мы будем бороться за свою любовь, как сам Кирмос лин де Блайт…

— Конечно имею право! — прикрикнула Тильда. — Мы, сёстры, связаны. Скованы одной цепью! Задача всех благородных дев — беречь репутацию друг друга от гнусностей и срама.

— Послушай, Тильда, — Финетта вышла и растерянно улыбнулась. — Мы не имеем отношения к тому, о чём ты говоришь…

Дочь госпожи Томсон нервно теребила стрекозу на платье и боялась сделать лишний шаг. Низенькая девушка в это секунду уменьшалась ещё сильнее. Я хмыкнула. Тоже мне, борцы. Струсили всё-таки.

— Мы с Хломаной видели, как вы целовались! — звонко обвинила леди Лорендин. Её тонкие, чётко очерченные брови едва заметно подёргивались. — Прямо в коридоре, где вас могли увидеть служанки, сёстры или сама Лаптолина! Вас могли увидеть дети! Вы не только нарушаете нормы приличия, но ещё и настолько глупы, что не способны держать это в тайне!