8. Глава 5. Брамион

Я больше никогда не буду пить. Сколько раз я себе это обещал (после каждой вечеринки, если быть точным), но сегодня последствия оказались катастрофическими. Начать хотя бы с того, что я ничего не помню. В голове всплывают лишь смутные образы, непонятные разговоры… Раньше такого не было. Видимо, я перебрал. И очень сильно. Это ли не первые признаки старости? Мне летом двадцать стукнуло, пора заворачиваться в саван и ползти к погребальному костру.

Но больше всего меня беспокоит не это, а то, что пробуждение было странным. Слишком мучительным даже для такого дикого похмелья. Кажется, будто меня переехал фаэтон. Дважды. Нестерпимо хочется пить. Но все эти мелочи, к которым я, в общем-то, был готов, меркнут перед ужасным чувством в груди… Как будто кто-то вонзил туда нож и давит со всей силы. А потом прокручивает, прокручивает…

Первая мысль — это сердечный приступ. Но не мог же я настолько упиться!

Немного поразмыслив, я поднимаюсь с кровати, беру с пола рубашку и плетусь в ванную, чтобы хоть как-то умыться. В голове немного проясняется, и становится ясно, что боль в груди не моя. Это чувство принадлежит Мадлен.

— Что же с тобой случилось? — шепчу я себе под нос, поспешно собираясь. Главное, чтобы моя красавица нигде не поранилась — она это может. Надеюсь, её просто что-то сильно расстроило, и я быстро смогу её успокоить.

Это второе правило истинности — её самые сильные эмоции отражаются и на мне. Вообще-то в истинной паре это должно работать в обе стороны, но Мадлен утверждает, что ничего такого не чувствует. Почему? Непонятно. Возможно, всё дело в том, что ей по рождению почти не досталось магии.

Сначала мне было немного обидно, но потом я решил, что это и к лучшему, наверное. Мадлен спокойная, а я часто выхожу из себя, и не хватало ещё, чтобы она страдала от моих вспышек гнева.

Хочется упасть обратно на кровать и проспать весь день, но я не могу себе этого позволить — выхожу из башни и иду из мужского крыла в женское, к комнате Мадлен. Стучу — никто не открывает.

— Проклятье!

Она говорила, что собирается на пижамную вечеринку с Лизель. Не приведите Боги её там кто-то обидел! Но боль в груди постепенно утихает, и остаётся надеется, что ничего серьёзного не произошло.

Я прислоняюсь к двери и закрываю глаза, пытаясь понять, где искать Мадлен. Но думать сложно — виски пульсируют, а в горле пересохло так, будто меня всю ночь кормили гравием. И только когда с дальнего конца коридора доносится родной голос, мне становится легче. Мадлен идёт. Она здесь, она цела, а значит, всё хорошо…

Не совсем. Какой-то грифон шагает рядом с ней, улыбается во все тридцать два, и Мадлен отвечает ему тем же. Мои руки сжимаются в кулаки. Я знаю, что Мадлен моя, ничто не может это изменить. Но это вовсе не означает, что всякие недоумки вправе к ней приближаться. Особенно когда она одета в платье, больше похожее на ночную рубашку — светлое, летящее и слишком короткое… Мне это не нравится. Совсем.

Что на неё нашло? Зачем в таком виде разгуливать по Академии? Любой похотливый мерзавец может начать пускать слюни, а я не в том состоянии, чтобы её защитить. Ведь сколько я спал — час, полтора, два? Недостаточно, чтобы протрезветь. Мир вокруг до сих пор шатается, и меня мутит со страшной силой.

Мадлен замирает на мгновение, когда замечает меня. Даже на расстоянии заметно, что её лицо покраснело от слёз. Если этот нещипаный идиот что-то ей сделал, я оторву ему голову, клянусь. Приму вторую ипостась и сожру его, и плевать я хотел на запрет.