«Однажды я напишу настоящий, но он всё равно не сможет передать твою красоту».

Зачем ему это? Какое отвратительное притворство. А главное, бессмысленное! Зачем нужны были сказки об истинности, о невозможности изменять? Боги, какая же я глупая… Поверила же в эту чепуху!

Когда я вхожу в гостиную, голоса девочек тут же затихают, и все взгляды устремляются на меня. В них то ли недоумение, то ли страх, вот только не понимаю, за кого.

Первой подскакивает Рудио.

— Мадлен, что случилось? Почему ты плачешь?

Плачу? Уже? Даже не заметила. Только сейчас поняла, что щёки стали мокрыми от слёз.

Я показываю рукой в сторону спальни.

— Там… там Брам и Лизель.

Хочется вымыть рот с мылом, настолько противно это произносить.

Брам и Лизель. Лизель и Брам.

— Присядь, — продолжает Рудио. — Может, воды?

О нет, вода пригодится Браму, утром после вечеринки ему сильно захочется пить. Но утро уже наступило, а его жажда — больше не моя забота.

— Н-нет… — качаю я головой, с трудом различая лицо Рудио. Слёзы застилают глаза. — Я… Пожалуй, я пойду.

Часть меня хочет ворваться в спальню, разбудить предателей и потребовать объяснений. Но если я ещё раз увижу их вместе, то, боюсь, просто рассыплюсь на части. Поэтому я выхожу из гостиной, а затем и из башни. Не знаю, куда мне теперь идти. Может, в комнату, которую мы делим с Лизель? Но что мне делать, когда она вернётся?

Однако, похоже, бесцельная прогулка по Академии оказалась ещё хуже. Я спускаюсь на первый этаж и прохожу мимо бального зала, где мы с Брамом столько раз танцевали в прошлом году. Затем мимо библиотеки, где мы готовились к экзамену по истории искусств. Потом мимо столовой, где мы с самого начала учёбы заняли удобный столик у окна… Всё вокруг наполнено Брамом, каждый уголок Академии так или иначе связан с ним.

Когда я прохожу через внутренний двор — широкий и просторный, с фонтанами посередине, — слёзы начинают душить ещё сильнее. Именно здесь, в тени одного из деревьев, мы впервые заговорили о свадьбе.

Ох, теперь ведь придётся сообщить моему отцу, что и его надежды разрушены. Он, конечно, был рад, что я нашла любовь, но больше ему нравилась перспектива породниться с герцогом Мирандолом. Это же столько денег и такой престиж… Но ни того, ни другого не будет. Я ни за что не стану женой предателя.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я, скуля и всхлипывая, добираюсь до главного входа в Академию. Здесь красиво, как и везде у нас, — много чёрного гранита и строгих геометрических форм, а рядом маленький палисадник радует глаз…

…радовал бы. Если бы не…

О Боги.

На мгновение я забываю даже о Браме и Лизель, настолько ужасную картину вижу — сломанная ограда, раздавленные розы и кровь вокруг тела, лежащего в странной позе. Живой человек не может так изогнуться.

Я подхожу ближе, преодолевая страх и немалую долю отвращения. Мне ещё не приходилось видеть трупы. Там ведь действительно труп?

Я присматриваюсь.

— Это же…

Женщина с растрёпанными волосами, похожими на воронье гнездо, и вечно недовольным взглядом.

— Госпожа Галгалея!

Жена ректора! Мёртвая, с переломанной шеей! Это утро становится всё хуже и хуже. Не то чтобы я в восторге от госпожи Галгалеи, но такого не заслуживает никто. Даже склочные дамы вроде неё.

Мой подбородок начинает дрожать, и слёзы снова подступают к глазам, когда ко мне подходит высокий блондин и закрывает обзор, хватая меня за плечи.

— Так-так, давайте отойдём. Девушкам нельзя на такое смотреть.

Этот неожиданный акт заботы добивает меня окончательно, и я растворяюсь в рыданиях.