Я сжала губы, чтобы не огрызнуться в ответ. Разговор приобретал опасный оттенок.

– Ради тебя, милый братец, – соврала, нацепив невинную улыбку.

Двоюродный кузен нахмурился, но ничего не ответил, и я внутренне возликовала. Они не смогут повлиять на меня. Годвин сидел рядом с ним пунцовый и растерянный – наверно, уже придумывал оправдания для моего отца: каким образом доверенное ему поместье превратилось в рассадник порока и легкомыслия.

Несколько часов спустя я шла в леваду, замирая от предчувствия необыкновенного. Сегодня что-то случится – быть может, Брукс наконец сделает шаг мне навстречу?.. Тогда я избавлюсь от ненавистного пари, нависающего надо мной, словно Дамоклов меч, и, главное, смогу хоть частично утолить жажду тренера – внутри меня распростерлась пустыня, требующая внимания Адама...

Он заметил меня издалека, увидел и прикипел взглядом. Сегодня светило солнце, и сотворенное мистером Берком платье сияло в его лучах, словно изумруды на моей груди. Юбка путалась в высокой траве, тоже зеленой, сочной и яркой. Предвкушение встречи пронзало, отдаваясь ставшей уже привычной тяжестью внизу живота. Если бы Брукс отвел глаза, мне было бы легче идти, но он смотрел, смотрел и смотрел. Стоявшая рядом Реган почувствовала его оторопь и повела в сторону, дернула повод. Адам покачнулся от рывка и чуть не упал.

Я начала смеяться, но поняла – еще чуть-чуть, и просто расплачусь, и вернула на лицо серьезное выражение.

– Добрый день, леди Марс, – Брукс жадно затянулся сигаретой и отбросил ее в сторону. Раньше я бы обрадовалась такой предупредительности, но сейчас только расстроилась: успела привыкнуть, прикипеть душой к горьковатому аромату табака, шлейфом окружающему тренера.

Он снова говорил вежливо и официально, но между нами витала тень того вечера, когда он прижал меня к себе и обратился на «ты»: «Никогда так не делай, ЯСНО?».

– Добрый день, Адам, – откликнулась я.

Сегодня он был еще более немногословен, чем обычно, и я взяла ведение урока в свои руки. Сама подошла к кобыле, отбежавшей в самый угол левады и взяла ее под уздцы. Говорила с ней тихо и ласково, гладила по шее и бокам, пока Брукс прожигал меня взглядом.

Тишина стала еще более неловкой, когда я потянулась к юбке, чтобы расстегнуть пуговицы, скрепляющие подол. Новая амазонка, как и предыдущий шедевр мистера Берка, была с секретом для удобного катания верхом: в этом варианте разрез был еще более смелым, даже вызывающим. В застегнутом виде подол платья не привлекал внимания, а вот в расстегнутом полы юбки раскрывались, как лепестки цветка, открывая еще больше ног. Снизу должны были красоваться зауженные брюки, но я решила – играть, так играть! – и оставила их в спальне.

Сейчас под подолом прятались только кружевные панталончики: тонкий, нежнейший хлопок белоснежного цвета кокетливо выглядывал из-под насыщенно-зеленых складок зеленого атласа. Я оставила эту вольность в тайне ото всех, включая горничную.

Эта шалость предназначалась Адаму Бруксу. Ему и только ему. Если он и после этого останется также холоден и учтив, сразу же брошусь в объятия к Джеймсу!

Конечно же, он ничего не сказал мне. Даже лошадь не придержал, пока я взбиралась в седло. Когда подол юбки разошелся в стороны, и левая нога взлетела в воздух, промелькнув белым стройным росчерком, берейтор отвернулся и полез за портсигаром – его выдержки хватило ненадолго. С высоты конского роста было видно, что он пару раз чуть не уронил сигарету, пытаясь закурить.

Я усмехнулась, но смешок вышел нервным. Урок только начался, а меня уже покрыла испарина, словно мы прозанимались пару часов подряд. Я была почти уверена, что Брукс хочет меня, но никак не могла этого доказать. Ощущение собственного бессилия вкупе с осознанием своей привлекательности злило и возбуждало, разгоняя жаркий вихрь крови по телу. Между ног скапливалась влага и тепло. Каждый шаг Реган вызывал прилив упоительного, тягостного предвкушения экстаза.