Взгляд срывается вниз. Я инстинктивно подтягиваю футболку вверх — и тут же резко опускаю её обратно. Потому что... на мне ничего. Совсем ничего. Ни стрингов. Ни клочка ткани под этой чёртовой одеждой, которая мне даже не принадлежит. Я голая. В его футболке. В его постели.

Мозг зависает. Нет. Нет-нет-нет. Этого не могло быть. Я бы запомнила. Я должна была бы помнить.

Я поднимаю глаза. Ашер уже сидит, облокотившись на подушку, спокойный, как после утреннего кофе. Разглядывает меня. Не как человека. Как трофей. Глаза прищурены, губы растянуты в едва заметной, раздражающей ухмылке.

— Что. Мы. Сделали. — каждое слово будто вырвано из горла.

Он молчит. Нарочно. Выжидает.

— Ашер! — голос дрожит. Злость и паника переплетаются в одно целое.

— Что, принцесса? — наконец отзывается он, голос низкий, медленный. — Хочешь, чтобы я напомнил?

— Ты шутишь. Скажи, что шутишь. Скажи, что просто переодел меня. Что я... заснула, а ты...

— А я что? Герой-джентльмен? — он слегка наклоняет голову. — Ты пришла пьяная, разделась сама и попросила сама... Ты правда думала, что я смогу устоять?

Сердце грохочет в груди. В голове — пустота. А в животе — такой ледяной ком, что кажется, я сейчас потеряю сознание.

— Я... Я бы не... — я сглатываю воздух, пытаясь найти хоть какой-то воспоминание. — Я бы никогда...

Он улыбается шире. Но глаза — серьёзные. Хищные. Он даже не моргает.

— Такая милая, когда ничего не помнишь. И такая... шумная.

Я швыряю в него подушку. Она отскакивает от его груди — без малейшего эффекта.

— Ты ублюдок!

Внизу живота тянет. Может быть, скоро критические дни. Такое бывает. Это не обязательно... не обязательно то, о чём я подумала. Я бы не переспала с ним. Может, он и псих, но не настолько, чтобы воспользоваться пьяной. Правда?

— Тебе стоит завязать с алкоголем и тусовками, если ты ни хрена не помнишь, — его голос резкий. Напряжённый. Раздражённый.

Почему он злится? Это же я должна злиться. Я лежу в его постели, без нижнего белья, с пустотой вместо памяти и хаосом в голове. У меня алкогольная интоксикация. Это я не знаю, что произошло.

— Ты бы так не поступил... — я едва дышу. Голос слабый, почти сломанный. Меня начинает трясти. Я сжимаю пальцы, чтобы не заплакать. Но внутри уже поднимается паника.

— Я похож на святого?

Он говорит спокойно, без давления. Просто факт. Или нет. И это ломает. Глубже, чем я хотела бы.

Я отворачиваюсь, обнимаю себя руками. Сажусь на край кровати, прячусь за собственными плечами. В его футболке. С его запахом. С его тенью.

— Я тебя ненавижу, — говорю тихо, но отчётливо.

— Это уже звучит привычно, — его голос позади — почти безразличный. И именно это ранит сильнее всего.

Тошнота резко накрывает, сжимая желудок в тугой, болезненный узел. Я даже не думаю — просто срываюсь с места и бегу из его комнаты, молясь, чтобы следующая дверь вела в ванную. Я никогда не была в его квартире. Не знаю, где что находится. Но, кажется, на этот раз мне повезло — холодная плитка, зеркало, мягкий свет. Ванная. Спасибо тебе, вселенная.

Я успеваю склониться над унитазом буквально за секунду до того, как меня накрывает. Живот сжимается с новой силой, и я чувствую, как тело выворачивает наружу остатки вечера, стыда и, возможно, более тяжёлых решений.

Вдруг пальцы касаются моих волос. Мягко. Уверенно. А потом — собирают их в пучок и удерживают. Я вздрагиваю, потому что уже знаю, чья это рука.

Ашер. Он стоит за спиной, держит мои волосы. Молчит. Даже не дышит громко. Просто рядом. В тот момент, когда я — слишком слабая.

— Можно я просто умру? — бормочу, когда волна отступает, и я откидываюсь назад, опираясь плечом о стену.