— Чёрт, Эвелин… — шепчу я в темноту.

Это почти как молитва. Проклятая, тихая молитва к божеству, которое я сам же разрушил.

Я не сдерживаюсь. Рука сама ложится ей на талию — осторожно, медленно, будто прикасаюсь к чему-то священному. Её тело мягко откликается на моё прикосновение, но она не просыпается. Просто дышит. Спокойно. Глубоко. Словно знает, что я рядом. И этого — достаточно.

Я наклоняюсь, скользя носом по её волосам. Её аромат — не просто запах. Это воспоминание. Это нежность, которую я больше нигде не найду. Ваниль, розы и тишина. Комбинация, способная сломать даже меня.

Она меняет позу, сильнее прижимаясь ко мне, и что-то в груди сжимается. Но не от боли — от тишины. От того, что я не привык к покою. Не привык, чтобы меня принимали. Даже во сне.

Я вдыхаю глубже. Глаза медленно закрываются. И под ритм её дыхания, под хрупкое тепло её тела рядом, под свет, что мягко разбивается о стены — я засыпаю.

10. 9

Эвелин

— Принцесса, ты всё проспишь.

Холодные пальцы касаются моей щеки, заставляя веки вздрогнуть. Я открываю глаза — и, конечно же, вижу его.

Ашер. Нависает надо мной, словно ночь, которая не заканчивается. Его лицо выглядит мягче после сна, но взгляд всё тот же: безжалостный, пронизывающий, мой проклятый приговор. Это уже даже не смешно.

В какой момент моя тактика держаться на расстоянии превратилась в то, что я просыпаюсь рядом с ним? Каждый раз. Будто во сне — единственное место, где я перестаю бороться.

— Почему ты не ушёл? — спрашиваю, отталкивая его руку, которую он по-хозяйски положил на меня. Его пальцы оставляют на коже ощущение, которое не смыть — даже горячей водой.

В голове тут же — хаос. Реферат. Университет. Паника. Преподаватель сотрёт меня в порошок. Я снова всё провалила. Браво, Эвелин. Ты даже с чёртовым текстом не справилась.

Я пытаюсь подняться, но он говорит первым:

— Собирайся. Я отвезу тебя в университет, — его голос спокойный, но с той едва уловимой нотой, которую я знаю: всё под контролем. Снова.

— Какой смысл туда ехать, если ничего не готово? — я нервно оглядываюсь по комнате, будто где-то здесь должно быть хоть что-то, что спасёт ситуацию. — Господи…

— Всё готово, — перебивает он. Его взгляд останавливается на мне. — Я закончил твою работу. И отправил.

Пауза.

— А теперь собирайся. Тебе ещё надо позавтракать.

Меня будто обдали холодной водой. Рефлекс — возмутиться. Гордость — кричит, что он не имел права. Но другая часть… молчит. Потому что знает: без него я бы снова рухнула.

Я смотрю на него дольше, чем стоило бы. Почему он это сделал? Ему просто нравится держать меня в зависимости? Или ему действительно важно, чтобы я не завалила предмет?

— Ты всегда всё решаешь за меня, — говорю тихо. — Даже мой провал превращаешь в свой триумф.

Он подходит ближе. Опускается напротив. Его лицо так близко, что я слышу его дыхание.

— Ты могла бы просто сказать спасибо — я закатываю глаза — автоматически, с выученным презрением, хотя…

Хотя на самом деле знаю, что он прав. Он мог просто оставить меня, не доделать ничего, а потом добить моральной лекцией о безответственности. Но он не ушёл. И он ничего не сказал. Просто сделал то, что должна была сделать я.

— То, что ты помог, не означало, что ты должен был лечь рядом! — я не могу остановиться. Голос сиплется от напряжения. — Ты слышал когда-нибудь о личном пространстве?

Он останавливается на лестнице, оборачивается наполовину. Его глаза тёмные. Холодные. И, как всегда, пронизывающие до костей.

— Ты первая нарушила моё, так что не спорь. Одевайся.