Итак, сограждане, выше голову! Многовековое ярмо сброшено.

– Ну что скажешь? – спросил Джек позже.

– Жеманничал ты чего-то, – ответила Пат Баркер.

Они сидели на кровати в доме номер десять по Даунинг-стрит. Кровать была завалена пачками документов, набросками разнообразных проектов, официальными и частными письмами. Факс изрыгал все новые порции сообщений, поздравлений и оскорблений. Непрестанно пощелкивал автоответчик. Пять минут назад Джек уже поговорил с американским президентом. Тот заверил, что ему «всегда было как-то не по себе с этой вашей монархией, Джек».

Джек невольно затрепетал от счастья, услыхав знакомый голос, лениво цедивший слова. Надо будет заняться этой своей особенностью. Есть, есть у него склонность впадать в телячий восторг от встреч и разговоров со знаменитостями, но, вероятно, теперь, когда он сам стал знаменитым…

Протягивая мужу сандвич с сыром и хрустящей картошкой, Пат спросила:

– А что ты собираешься делать с фунтом стерлингов, Джек?

Деньги хлынули из страны таким потоком, будто прорвало дамбу.

– Собираюсь в понедельник встретиться с японцами, – ответил он.

Королева с трудом поднялась с набитой вещами коробки, сидя на которой смотрела телевизор. Впереди столько дел. Она вышла в коридор и увидела, что Тони и Беверли волокут по узенькой лесенке наверх двуспальный матрац. Следом карабкался Филип с резной спинкой от кровати в руках.

– Лилибет, – сказал он, – я не нашел в фургоне второй кровати.

– Но я точно помню, что просила две, – нахмурилась королева, – одну себе, другую тебе.

– И как прикажешь нам сегодня спать? – поинтересовался Филип.

– Вместе, – ответила она.

Ковры оказались чересчур велики для крошечных комнатушек.

– Есть у меня один приятель, Спигги зовут, – сказал Тони. – Он аккурат по коврам мастер. В два счета бы вам все, что надо, подрезал и взял бы фунтов двадцать.

Королева взглянула с лестничной площадки вниз, на сваленные в прихожей гобелены; они походили на яркие расписные рулеты.

– А то и новые можно купить, – вставила Бев. – Вы уж извините, но я что хочу сказать? Ваши-то малость потерты, верно? Местами чуть ли не до дыр.

– Да за двести пятьдесят Спигги вам бы весь дом коврами устлал, в лучшем виде, – решил подсказать Тони. – У него есть отличный мохнатый палас, оливково-зеленый, у нас в гостиной такой же.

Часы уже показывали половину одиннадцатого, а мебель все еще стояла в фургоне. Водитель спал, уронив голову на руль.

– Филип?

Королева устала – она в жизни еще так не уставала. И никак не могла принять решение. Ей хотелось укрыться в своей комнате в Букингемском дворце, где уже приготовлена для нее ночная сорочка. Хотелось скользнуть под полотняную простыню, упасть головою на мягкие подушки и заснуть навсегда – или на худой конец до утра, когда принесут поднос с чаем. Филип сидел на лестнице, сжав голову руками. Он помогал таскать ковры из фургона и теперь был совершенно измучен. А он-то думал, что сохранил хорошую форму. Теперь ясно, в какой он форме.

– Ничего я не знаю, черт побери. Поступай как хочешь.

– Пошлите за мистером Спигги, – решила королева.

Спигги явился сорок пять минут спустя; при нем был специальный острый нож, металлическая рулетка и четыре банки пива «Карлсберг». Королева была не в силах наблюдать, как Спигги кромсает ее драгоценные ковры. Она вывела Гарриса погулять, и, когда они дошли до конца переулка, ее вежливо отправили обратно обходительные полицейские, охранявшие поспешно воздвигнутый барьер. Из крохотной будки вылез инспектор Дентон Холиленд и объяснил, что остальная часть района Цветов ей и членам ее семьи заказана – «впредь до специального распоряжения».