Четыре часа назад Доган Рагарра отдал приказ убить Марлен. Исполнить его должны были ночью, чтобы не поднимать лишнего (в конкретном случае – нежелательного) шума.

– Пусть идет На-Колокола, – так сказала Джин, узнав новости. – Пусть танцует, от этого её танца будет зависеть, отменит он свой приказ, или нет.

– Разве он когда-либо отменял собственные приказы?

– Не отменял, – согласилась Джин. – Но Млечных Гонщиц в Сферу раньше не бросал. Чем только черт не шутит, мы должны попытаться, Имани, у нас просто нет выбора.

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать.

– Подумай, и держи меня в курсе, мне еще нужно отчитаться перед ними, – и возвела глаза к потолку.

– А ведь так все хорошо шло, – буркнула Имани. Подумав, добавила: – Они будут не в восторге.

Джин одарила гонщицу взглядом, от которого острая на язык Имани предпочла заткнуться.

•••

Никто никогда не узнает, как дорого пришлось заплатить Имани за то, чтобы Марлен значилась среди выступающих На-Колоколах.

Марлен тоже не узнает, ведь, прихорошенная и празднично настроенная, она взойдет на главную площадь Мыслите, и займет одно из ключевых мест на сцене. И будет волноваться, и будет в сотый раз мысленно повторять давно заученные движения, не догадываясь, что её жизнь по-прежнему находится на волоске

На Чайка-Площади царила праздничная атмосфера – тысячи людей пришли, чтобы посмотреть на ежемесячное выступление гонщиц.

Любопытство, безусловно, снедало жителей Мыслите: каким будет танец девушек в этот раз. И все же, некоторые правила были общеизвестны: На-Колоколах выступало двенадцать девушек, впервые побывавших на Млечной Арене. Они исполняли танец, за глаза именуемый «завуалированной формой порнухи».

Красавицы гонщицы всегда танцевали в полуобнаженном виде, и движения их были такими, что после выступления и земные мужчины, и ящерры, всячески прикрывали причинное место.

А ящерры высшего эшелона На-Колоколах подбирали себе любовниц.

Марлен об этом знала, и все же идея оказаться перед толпой, которая тебя боготворит, пускала то её телу разряды приносящего радость тока.

Двенадцать девушек вышли на сцену и заняли свои позиции.

Марлен несколько раз тряхнула пышной гривой. Она в тот момент действительно напоминала лису, что нетерпеливо виляет рыжим хвостом, мечтая поскорее сорваться с места.

Она была красива. Красива своейюностью, дерзостью и той самой, не погребенной под сложными жизненными обстоятельствами, легкостью.

Она умела себя преподнести. Была Марлен из тех созданий, что расцветали, ощущая на себе внимание других. Поэтому, глядя на тысячи людей, что пришли На-Колокола, чтобы увидеть их (её) танец, усмехнулась: сейчас как начнется!

Эту её улыбку подхватили камеры-жуки, и транслировали на все экраны города. Такой её увидел (и озверел!) находящийся в тот момент на совещании Доган Рагарра. Черт знает, как ему удалось не выдать собственного удивления.

На мужчину в тот момент были направлены десятки взглядов, но он только и мог, что глазеть на экран, расположенный где-то за прозрачной стеной кабинета для переговоров.

Он взял себя в руки, свернул совещание и перешел в свой кабинет, где не было ничего прозрачного, стеклянного, где можно было уединиться и собраться с мыслями.

Он развернул экран на весь рабочий стол, и жадно на него уставился.

– Пятая нога! Что за…?!

Сложно сказать, что творилось в его голове в тот момент, но в глазах его клубилась стужа. Ярость рвалась, ярость расплескивалась опасными волнами.

– На-Колокола, быстро! – приказал он кому-то в динамик, одновременно сворачивая со стола проекцию.