Я вскинула удивленно бровь.

— Я пока не увидела ни единой причины, зачем бы мне это делать, — и зачем-то добавила, возвращая ему шпильку, — а времени на игры у меня нет. У тебя, кажется, тоже?

Из его горла вырвался смешок, но оскорбленным или обиженным он не выглядел.

— Но ведь и напрямую ты ни у кого не спрашивала? — он прошел по мне внимательным взглядом и конечно заметил, как я напряглась, кивнув самому себе, — Не спрашивала. Хотя могла бы. Побоялась услышать правду? Ну вот я и предлагаю вариант, где тебе не надо слышать прямой ответ.

Три недели… Меня все еще слегка подташнивало от раздражения, но голова уже слегка похолодела. Ну, допустим, я могу с ним «повстречаться» три недели. Видеться же нам необязательно? Просто сообщить родителям и посмотреть за реакцией…

— Просто скажем об этом родителям, а через три недели расскажешь мне, как прошло. Если я был неправ, — он пожал плечами, — извинюсь, что зря потратил твое время.

Мне не нравился его вид. Совершенно спокойный и уверенный в своей правоте.

— А если окажется…

Я почувствовала, как вдруг огрубели от сухости губы, вспоминая с раздражением, что оставила гигиеническую помаду в другой сумке. Обычно летом, в такую жару губы не обветривались, и про увлажняющие помады я вспоминала ближе к середине осени. Я облизала их. Может это что-то нервное? Или у меня на него аллергия?

— Если окажется, что…

— Контракт на три года, — перебил меня Егор неожиданно резко.

Я тупо кивнула и замолчала, не зная, что еще сказать. Да и зачем? Вроде, поговорили. Я лично наговорилась на месяц вперед и очень была бы рада скорее оказаться дома и все обдумать.

— Предлагаю так: я скажу родителям, что у нас что-то намечается, они уже сами расскажут твоим. Ну а когда те спросят, скажешь, мол, да — решили повстечаться! Если сможешь разыграть влюбленность, будет совсем замечательно, но для начала хватило бы и того, — он прошелся по мне внимательным взглядом, — чтобы ты хотя бы не кривилась. Принцесса сможет не кривиться, даже если речь зайдет обо мне?

Я кивнула. И скривилась.

— Это в счет будущего, — огрызнулась я на его насмешливый взгляд.

А если окажется, что все, что говорил Егор, правда… я мотнула головой. Ну нет! Это будет значить, что самые дорогие люди в моей жизни действовали за моей спиной, оправдывая заботой холодный расчет. Насколько я знала свою семью, это звучит откровенно бредово. Я, кажется, не раз и не два доказывала, что вполне разумный человек и в состоянии адекватно воспринимать информацию. В конце концов, обсуди отец со мной все с глазу на глаз, я бы спокойно согласилась как минимум подумать. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать это.

У всего есть своя цена. С тех пор, как мама вышла замуж за отца, когда мне было двенадцать, я жила вполне счастливо и беззаботно. Я и до сих пор живу без страха перед завтрашнем днем и без мыслей о куске хлеба — и это благодаря доходу отца. Я хочу, чтобы мои младшие братья тоже жили, не зная бедности, и спокойно могли заниматься любимым делом. Если все так серьезно, неужели я бы не согласилась?

Это же не навсегда.

А Егор, конечно, не питает ко мне симпатии, но договориться с ним не лезть друг к другу же можно? Неприятно, но вовсе не безнадежно. И я не настолько юна, чтобы заламывать руки и устраивать сцены.

Компания отца, это ведь не только деньги, это и рабочие места сотрудников, в конце концов! А еще путешествия, деньги на учебу и увлечения младших, наш загородный дом и сиделка для бабушки… Это вообще многое, ради чего можно выйти замуж на пару лет по расчету. Мне была не слишком приятна мысль произносить брачные клятвы, зная, что они будут нарушены. Но будет ли мне приятнее, если все это разрушится?