И все утреннее волнение неожиданно накатило с новой силой, стоило наткнуться на… вполне дружелюбную улыбку.

4. Глава 4

Хозяйка дома позвала нас за стол, и я не сильно удивилась, когда нас с Егором посадили напротив друг друга. Хорошо хоть не рядом. К счастью, и мои, и его родители вовсе не отличались бестактностью, так что разговор шел неспешно, на отвлеченные темы. Единственным человеком, который то и дело выпадал из беседы, была я. Мне было откровенно некомфортно, и я ничего не могла с собой поделать. Ковырялась уныло в тарелке, стараясь не смотреть перед собой, где прямо напротив сиял обаянием Егор Бакурин. Все-таки, видимо, дело во мне? Именно я ему не нравлюсь?

Я все-таки посмотрела на мужчину из-под ресниц. Он перешучивался с отцом, отвешивал ненавязчивые комплименты маме, иногда очень к месту о чем-то меня спрашивал и даже пару раз подлил в стакан сока. Само очарование. Может же, когда хочет. Значит, наедине со мной не хочет?

Родители как будто не обращали на нас особого внимания. Они обозначили свой интерес, познакомили нас, но, в общем-то, на этом и все. Разве что Татьяна Алексеевна и моя мама поглядывали с любопытством, выискивая что-нибудь этакое в нашем общении, что можно было бы принять за хороший знак. Но это легко можно было списать на то самое обычное любопытство. Никто нас навязчиво не сводил.

Я могла бы успокоиться, но спокойнее почему-то не становилось.

— Как тебе пирог, Мила? — улыбнулась Татьяна Алексеевна.

— Очень вкусно, — ничуть не соврала я.

Пирог с грушей и голубым сыром подали уже ближе к концу обеда, когда старший Бакурин вынес вино. Сладость груши и меда и соленый сыр, хрустящее слоеное тесто, не успевшее вымокнуть в сладком нектаре… Я бы с удовольствием угостила таким друзей. Я уже прикинула, что кроме основных ингредиентов тут были орехи и мед, но не отказалась бы от точного рецепта. Который, мне на счастье, сразу и предложили.

— Настя говорила, ты замечательно готовишь, так что я рада буду поделиться.

Мама покивала.

— Она у меня с детства любила готовить!

Я чуть нахмурилась под одобрительные переглядки старших, но по-настоящему смутиться меня заставил взгляд мужчины напротив. Он улыбался, как будто бы тоже одобрительно, но в глазах было что-то насмешливое.

Я этому мужчине ничего не предлагала. Ничего от него не хотела. Даже наоборот — это он считал наш брак едва ли не решенным фактом. Но почему-то мне показалось в этот момент, будто я тут красуюсь перед его родителями, навязываясь в невестки.

— А Егорка в готовке ничего не смыслит! — покачала головой Татьяна Алексеевна. — Представляете, как я удивилась, когда он вдруг открыл ресторан? Хотя вот покушать вкусно он всегда готов.

— Это правда, — спокойно улыбнулся матери «Егорка», ничуть не смущенный, к его чести, материнской ласки, — так что если в следующий раз угостишь меня чем-нибудь, буду очень рад.

У его матери довольно блеснули глаза, а я выдавила кривоватую улыбку, но выдавить согласие из себя уже не смогла. Только что-то невразумительно промычала, запивая неловкость вином.

— В следующий раз? — неожиданно нахмурился папа, — А что, был предыдущий?

— Мы случайно встретились, и я подвозил Милу до салона, — слегка приврал Егор.

Отец вдруг вскинул брови, уставившись на мои ногти. Он чуть наклонил голову к плечу и прищурился, будто пытался рассмотреть получше. Красные и красные! Что тут смотреть?!

— Вот как… — кивнул он, отлепляя наконец от меня глаза.

Я выдохнула, осознавая, что этот внимательный взгляд меня напугал. Это же просто ногти. Ну что он там мог рассмотреть? Я уже становлюсь дерганой.