Я вошёл в гостевую комнату и поставил коробку на тумбу. Она знакомо звякнула. Разорвал картон до конца и присвистнул:

— А ты запасливая. И со своей выпивкой, и с инструментом. Могу рассчитывать на закусь к вечеринке или завтрак в постель?!

— Можешь рассчитывать на сотрясение мозга и яйца всмятку. И я не про завтрак!

— Да ты лиса! Как в детской сказке. Сама пришла, зайку выгнала, дом заняла. Учти: завещание на тебя не напишу!

Маша моей шутки не поддержала, как-то вся сникла, отложила свою чугунную подружку, колючего друга пристроила на подоконник, села на кровать и растерянно осмотрелась.

— Спасибо, что пустил. Я как-то с ходу не придумала, куда мне деться. Так зла была, что только про тебя и вспомнила. Но я постараюсь побыстрее решить свои проблемы.

— Эй. Ты чего?! Мне нетрудно. У меня всё равно комнаты пустые.

— Спасибо.

Я кивнул и пошёл за остальными Машиными вещами. Ещё не хватало всяких нервных девиц утешать. Когда я вернулся, Маша пришла в норму и опять воинственно задрала подбородок.

— Пойдём, что ли, ванную покажу и кухню. С тебя, кстати, завтрак в счёт оплаты. Я блинчики люблю!

— А что, у тебя нет домработницы? — Рыжая осмотрела кухню, провела ладонью по столешнице и передвинула вазочку с какой-то веткой с красными ягодами. Подумав, вернула её на место.

— Есть. Вера Геннадиевна. Но по выходным она не работает.

Зато чувствует себя здесь полноправной хозяйкой. У меня и у Тима. Сама провозгласила себя нашей второй мамкой и трясётся над нами, как курица над цыплятами.

— У тебя разгрузочные дни по выходным? Или тебе готовят подружки? В счёт оплаты за приятно проведённую ночь? — Маша успела взять себя в руки и опять очень привычно съязвила. Хотя с каких это пор я считаю это привычным — непонятно.

— Ты так тактично пытаешься узнать: есть ли у меня девушка?

— Это я так совершенно нетактично пытаюсь выяснить: скольких твоих баб мне опасаться в довесок к уже имеющимся.

— Не уловил посыла. Можно подробности? И, кстати, ты так и не пояснила, почему съехала из общаги.

— Так из-за тебя и съехала. Вся женская половина общежития так сильно и хором тебя любит… Тебя и Тимура, — уточнила девушка, оторвав с ветки, что стояла на столешнице в вазочке, ягодку и закинула в рот. Скривилась, но не выплюнула. — Калина, — заметила Машка и продолжила: — Так вот, моя соседка натащила мне под кровать алкоголя, лишь бы доставить мне проблем. Комендантшу позвала, свидетелей подговорила. Мы с ней подрались немного, — Маша махнула рукой. — Да и не в этом дело. Что я с какой-то дурындой не справилась бы? Просто их там толпы, таких дур. В тебя влюблённых. Мне бы просто не дали жизни.

Девушка села на табуретку, подперев рукой щёку, и уставилась в тёмное окно. Смотрелась она очень ярко, даже вызывающе, на фоне белых стен и тёмной мебели, нарушая гармонию монохрома.

Мысль о том, что Маша принесёт диссонанс в мою жизнь в целом, мне не понравилась. Уж очень от неё веяло пророчеством. А грузиться мне не хотелось. Так же как и не хотелось рассуждать, почему Рыжая поехала именно ко мне на ночь глядя, потому что это порождало совсем уж интересные мысли. Да и чувства, что уж тут скрывать. Поэтому я решил съехать на обычные наши рельсы взаимных подколов.

— Вот это жизнь! Драки, стрелки, вписки, алкогольные вечеринки! Из-за всего этого разврата папа нас с Тимом в общежитие не пустил, — я хохотнул, а потом предложил, особо не рассчитывая на согласие: — Но за твой риторический вопрос надо выпить! — и удивился, когда услышал:

— А давай. Тащи коробку. Что, я её зря волокла?!