— Ну да. Ты поступил благородно, — издевательски прошипела Маша. — Только фотку кинул. А то, что после этого мне пришлось пережить, это так, мелочи.

— Тут да, извини. У нас с Антоном были старые тёрки, и тебе не повезло попасть под раздачу.

— Антон – это такой зализанный, на педика похож? Он здесь при чём?

— Он потом в школьный чат прейскурант кинул. Ну… — вот сейчас мне стало реально неловко. — На твои услуги. Ну и началось…

— Вот козёл! — Маша поджала губы и замолчала, наверное, придумывала кровавые варианты мести Антону.

— Ты не переживай, он получил по заслугам.

— Да? И как же?

— Я ему случайно нос сломал. Пластику потом ему делали. Но всё равно зализанность чуть кривая теперь.

— Да что ты? Случайно? И тебе за это, конечно же, ничего не было. Ты же самый крутой перец был в лицее. Сын губернатора!

— Ну я бы так не сказал. Мне Тимур в глаз дал. И вообще я потом столько часов в кабинете психологички провёл, что страшно вспомнить. Хотя, знаешь, у всей этой ситуации был и хороший результат.

— Конечно, был. Ты денег срубил.

— Не, это фигня. А вот то, что отец женился, – это реально плюс. И Тимур оказался нормальным братом. Мы с ним даже подружились. Потом.

— И как же?

— Да как-то само собой. После драки с Антоном отца вызывали в лицей, но он не явился. Орал тогда Белке по телефону, что он им деньги башляет, вот пусть они со мной и разбираются. Меня бабла в очередной раз лишил. А я уже оплатил всё своим ребятам, мог и продержаться на минималках пару месяцев.

А потом мы с Тимуром сцепились. И за нас взялась его мать. Уж не знаю, каким образом, но ей удалось заманить отца к себе в кабинет. И там она его очаровала. Или, чёрт его знает, что с ним сделала, но стал он таскаться в лицей, на свидания её звал. А мы с Тимом не ладили особо поначалу. Поводов вызвать отца было хоть отбавляй.

Рассказывая всё это Маше, я как-то фоново удивился, с какой лёгкостью приходят воспоминания. Я не любитель рефлексировать, да и ностальгии по детству не испытывал, а тут даже с приятным послевкусием перебираю флешбэки.

Воспоминания затягивали, слова лились потоком, как будто давно копились и ждали подходящего момента, подходящего слушателя. А Маша была хорошим слушателем, внимательным и отзывчивым.

— Так вот Тимкина мама убеждала отца, что историю с тотализатором надо поднять на педсовете, огласить организаторов, участников. Виновных покарать, перед тобой извиниться. Но отец, по сути, был прав. Ну заставили бы нас всех извиниться, и что? По сути это ничего не меняло. Не жить было тебе среди нас, загнобили бы.

Маша на эти мои слова болезненно поморщилась, но ничего не сказала. А я продолжил:

— Отец знал, о чём говорит. Поэтому и решил дать твоей матери денег, чтобы вы уехали.

— Да, господин губернатор щедро от нас откупился.

— Не откупился, а убрал с линии огня.

— Да всё равно как назвать! И не ты ли мне недавно доказывал, что за себя надо бороться, надо отстаивать свои интересы?! А чем та ситуация в лицее отличается от сегодняшней с машиной?

— Если по правде, то ничем. Но тогда у меня был один ресурс:отец, и я им пользовался. За что исправно платил: сидел на коротком поводке. А сейчас у меня много ресурсов: Мои знакомые, Мои деньги, Мои связи. Я самостоятельно распоряжаюсь собой и своими возможностями. Я сам принимаю решения и сам же за них несу ответственность. Так что теперь несколько поменял свои взгляды на жизнь.

— Переобулся в зависимости от обстоятельств, — ехидно уточнила Рыжая.

— Повзрослел,— парировал я.

Мне всё больше и больше нравились наши пикировки, Машино ехидство и непривычная для меня реакция. Она не таяла от моей улыбки, не заглядывала в рот, не мечтала залезть в койку. Я таких девиц не любил, слишком умных, слишком языкастых, неуступчивых. Слишком сложных, и вообще всего слишком. Маша даже яркая была слишком с этим её рыжим цветом волос.