Я покрутил стакан с виски и отставил. Даже любимый напиток и тот оказался рыжеватого оттенка.

— Так и как ты дошёл до дружбы с Тимуром? — перебила мои мысли Рыжая.

— Отец когда Анну Викторовну в дом привёл, я чуть от злости не лопнул. Ещё и Тимура приволокла. Мы с ним и так, что ни день, то цеплялись в лицее, а тут и дома друг друга придётся лицезреть.

Хотя, надо отдать должное отцу, любовью к Тимуру он не воспылал. Особо не выделял. Да и по сути работал по-прежнему адски много. Если раньше мне перепадало немного его внимания, то теперь эти крохи отсыпались Анне, а нам с Тимом — «Здравствуйте» по субботам за завтраком.

Анна поначалу даже подружиться со мной пыталась.

— Что-то мне подсказывает, что ей это не сразу удалось.

Вот же прозорливая какая зараза. Можно было уйти от ответа, но я не стал.

— Да. Я попил ей кровушки, как первостатейный вампир.

Я хоть свою мать особо и не помню. Отец тогда только начинал в политике расти, но бизнес свой имел. Да и связи дедовские были, деньги опять-таки. Почему мать сбежала, я не в курсе. Но меня взять с собой она не захотела. А отцу не до меня всё было. Няньки и учителя у меня менялись со скоростью света. Но я как-то и привык, что мы с ним вдвоём. Хоть он и душил своими наставлениями и контролем, но всё же свой, родной.

А тут заявилась какая-то мадама, жизни учит. Анна сначала неверно себя повела: дружить удумала со мной. Кашку по утрам варила, помощь предлагала, наши с Тимом драки по справедливости пыталась разбирать. Перед отцом выгораживала, наказания норовила отменить.

Бесила меня этим страшно. Я тогда решил, что она из-за денег с отцом. Иначе терпеть его характер и работу нон-стоп никто не стал бы.

Ну и начал я то хамить ей, то дурой выставлю на приёме. Это же только кажется, что имеешь деньги и статус, сразу же тебя все любят. Фиг там! В высшем обществе любят унижать других. Вот Анне с ходу и не повезло. Отец её на рождественские праздники протащил по мероприятиям, объявил, что женился. И что тут началось! Пиарщики отца в крик, что такой инфоповод слит, стилисты воют, что Анна не в том платье вышла в свет. А я в бешенстве, что он в тайне расписался, и меня не спросил, — я улыбнулся тогдашнему своему эгоизму, было время, когда я не видел берега.

— Помню, как подговорил одну горничную на отце повиснуть. Не за бесплатно, естественно. Она то тут перед отцом покрутится, то там нагнётся, то кофточка расстёгнута некстати окажется, то ещё что. Профессионально девчонка работала и недорого брала. А как-то вышла из спальни отцовской в нужное время, как раз Анна приехала. Ну я и подступился к мачехе. Мол, отец — тот ещё гуляка, молодых служанок любит. Наплёл ей и про мать, как он её изводил, и про баб. А она стоит слушает, кивает и смотрит на меня с такой жалостью, что мне аж противно стало.

Короче, поняла она всё с ходу. И мои потуги отца очернить, и подставу со служанкой. Провалился мой план. И я за Тимура взялся. Тем более что поводов было предостаточно.

Ему чуть намекни на глаза раскосые, он хук справа прописывал. Тим же отца своего не видел никогда и очень переживал, что в него пошёл внешностью. А потом он про мать мою узнал и ответил что-то оскорбительное. Пришли мы на следующий день в лицей с фингалами на пол-лица у каждого. Отец запретил Анне заклеивать или маскировать синяки. Так и пришли в класс: оба злющие, побитые, но яростно ненавидящие друг друга.

Вот наш физрук, может, помнишь, Полкан, посоветовал отцу нас с Тимом отдать в спорт, раз уж в Суворовское не примут. Нас в яхт-школу и засунули.