— Принесите, пожалуйста, остальные сумки. Я доплачу, — и опять она повернулась ко мне. — Я у тебя поживу пока, — Маша неопределённо покрутила рукой у меня перед носом.

— А что, в общаге травят тараканов, и тебе пришлось бежать? — сказать, что я был удивлён, ничего не сказать. Но мой шок не повод не постебаться над Рыжей.

— Я тебе сейчас устрою тараканов! — Маша воинственно сжала горшок и начала наступать на меня, потрясая колючим растением. Я, соответственно, отступал, пока не упёрся спиной в стену.

— Всё-всё, я пошутил, — я примирительно поднял ладони вверх.

— Мне твои шуточки ещё в лицее надоели!

— Да я же тебя и не трогал особо!

— Ну, конечно, не трогал. «Рыжая, в честь тебя надо коктейль назвать. Есть в мире Кровавая Мэри, а у нас будет Ржавая Машка», — противным голосом перекривляла меня девушка.

Она стояла совсем рядом, пылая гневом, с раскрасневшимися щеками и растрёпанной копной тёмно-рыжих волос, водопадом стекающих по плечам.

Валькирия, карающая неверных! Только вместо меча горшок с кактусом. Этакий современный вариант.

— Да ладно? Не помню, — я улыбнулся и резко подался вперёд, коснулся носом горячей щеки, а губами скулы, прочертил ими до виска и замер.

Маша стояла не дыша, распахнув глаза и приоткрыв губы. Я посчитал эту её реакцию за вполне себе приглашение к дальнейшим действиям и потянулся к губам, когда момент нарушил перезвон отворяемых дверей лифта. Вот ведь досадно!

Рыжая отмерла и отскочила от меня, скрывая неловкость, быстро принялась тараторить мужику что-то про ещё одну коробку. Потом она чертыхнулась сквозь зубы, выдохнула, пересчитала коробки и сумки и начала судорожно искать кошелек в рюкзаке. Одной рукой это было делать неудобно, но она как-то справлялась.

Хорошие манеры никогда не были моей сильной стороной: как-то отец упустил моё воспитание из виду. Поэтому о том, что дверь девушке надо открывать или подать пальто даме, я узнал от мачехи. Она, конечно, старалась, как могла, сделать из меня приличного мальчика, но не вышло. Вот поэтому я и стоял молча, наблюдая за судорожными метаниями Рыжей, за тем, как она расплачивается и прощается с таксистом.

— Что стоишь? Затаскивай, — Машка стукнула носком кроссовки по ближайшей коробке. — Или ты думаешь, что я пошутила?

— Какие шутки? У тебя из коробки ручка от сковородки торчит, — я перевёл взгляд с кроссовки на коленку, едва прикрытую тканью юбки, и пополз выше, намеренно смущая девушку. — И, судя по тому, с каким трудом мужик волок этот короб, сковорода чугунная. И, может, не одна.

Когда мой взгляд упёрся в обтянутую тканью футболки грудь приятной округлости, моя мысль слегка подвисла. Зато Машка не растерялась и совсем не смутилась под моими взглядами. Резко заявила:

— Чугунная сковородка одна, но я очень ловко ею орудую, — с этими словами она резко наклонилась и легко выхватила эту самую сковороду из коробки, примерила в руке и перехватила поудобнее, помахав у меня перед носом.

Я впечатлился. И сковородкой, и приятным видом в вырезе футболки.

— А зачем тебе сковородка?

— Так тяжело девушке без сковородки нынче приходится. А так средство устрашения, наказания и поощрения.

— Аргумент! — я подхватил спортивную сумку и ещё какой-то короб, бок которого был надорван. — Прошу в квартиру. Будь как дома, не забывай, что в гостях! — я прошёл по коридору в сторону гостевой спальни. — Мог бы предложить свою кровать, но, — Маша со значением поиграла сковородкой в воздухе, — не буду. Боюсь, что я и эта чугунная красавица не пара. Поэтому прошу, располагайся.