Ещё и губы предательски дрогнули, и Марьяна покрепче сжала их, чтобы не выдали. А вокруг быстро собралась компания зрителей, охочих до всяких скандалов и сенсаций, отчего образовался маленький затор, который привлёк внимание завуча Нины Васильевны. Она, скорее всего, сегодня дежурила по школе и во время большой перемены выбрала самое многолюдное и потому потенциально проблемное место.

Нина Васильевна, без труда раздвинув оказавшихся на пути учеников, протиснулась в самый эпицентр событий а, разглядев опустевшую посуду в руках Амалии да мокрые пятна и суповые ошмётки на Марьяниной форме, моментально догадалась, в чём дело.

– Господи, Копосова! – воскликнула с нескрываемой досадой, всплеснула руками. – Вот же тебя угораздило.

– Ну вы же не думаете, что я нарочно, – виновато и одновременно с лёгким праведным негодованием откликнулась Амалия.

– Да никто и не говорит, что нарочно, – легко купилась Нина Васильевна, хотя тут же назидательно выдала: – Но всё-таки поаккуратней надо быть и смотреть внимательно, куда идёшь.

Амалия раскаянно потупилась. Ну прямо Оскар ей дайте. За лучшую актёрскую работу. Но завуч уже отвернулась от неё, перевела взгляд на Марьяну, просканировала с головы до ног, определяя масштаб ущерба.

– Да уж, – заключила сочувственно, поинтересовалась: – И как ты теперь? Есть во что переодеться-то?