Память, как назло, подкидывает сцену из прошлого, наша вторая встреча, если можно так назвать моё похищение у ворот общежития. В тот день он привёл меня в свой ночной клуб, грозился взять меня, хочу ли я того или нет. И когда я пыталась отдалиться от его пугающей фигуры, свалилась с дивана и вывихнула себе плечо. Давид вызвал какого-то друга-врача, и тот вместо обезболивающих накачал меня наркотиками, за что его очень жестоко избил сам Давид. Так жестоко, что мужчину вынесли, словно труп.

Со временем я забыла те немногие встречи, где он вёл себя как мудак, ведь он открылся мне с другой стороны, показал, что на самом деле он хороший, а с кулаками бросается только на тех, кто этого заслуживает. Но, кажется, я просто надела розовые очки, влюбилась и видела то, что ему было выгодно.

И я ещё много раз в этом уверюсь, уже этим вечером он покажет себя, напомнит, кто он такой.

Аля

Вещей я с собой не взяла, не было времени на это, мне ведь дали пять минут, чтобы паспорт взять, который, к слову, и так был в сумке. И если бы не знала Давида, могла задержаться, но мне очень не хотелось, чтобы он ворвался в чужой дом за мной. Как не имела желания устраивать проблемы людям, которые пустили к себе и так мне помогли. Но, к моему большому удивлению, всё, что я здесь оставила, не тронуто.

Даже не знаю, как на это реагировать, радоваться вряд ли будет уместно. Не думаю, что он ждал моего возвращения сюда в той же роли, скорее всего давно продумал, что со мной делать будет, а вещи не выкинул, потому что это глупо. И слава богу, я хотя бы могу принять душ и переодеться.

В ванной я провожу достаточно много времени, в надежде, что вода смоет с меня напряжение, а прохладные струи скроют стекающие по щекам слёзы. Мне нужно успокоиться, от моих переживаний ничего не поменяется. Мы вернулись к тому, с чего начали, и если в прошлый раз я была виновата в том, что ударила его коленом прямо по самому дорогому, между ног, то в этот раз всё куда хуже.

– Я не ломаюсь, честное слово, и в клубе не специально… так вышло, знала бы, к чему это приведёт, точно не пошла бы… – сбиваюсь, когда парень меняет положение головы, склонив её к плечу. – Ты мне неинтересен, – продолжаю, почему-то веря, что моя речь достигнет своей цели. – Неужели тебе в кайф заниматься… этим с той, которая не хочет?

– Хрустальная, ты меня заебала своей болтовнёй, – устало вздыхает, опрокинув голову назад. – У меня дел дохера, а я стою здесь и сопли твои наматываю, хотя должен косу на кулак мотать и на хер свой натягивать, – он говорит это с предельной серьёзностью и утомлением, а у меня уши горят от его прямоты и не совсем культурной речи.

– Ты ненормальный… – мотаю головой в отчаянии. – Зачем? Почему я?

– Хочу и всё. Устраивает такой ответ? – спрашивает и идёт на меня, заставляя попятиться назад.

Мне тогда было очень страшно, особенно когда Давид спустил штаны, однако дальше этого он не пошёл.

«Ха, Аля, три раза, его просто отвлекли, если бы не тот звонок, поступил бы с тобой, как Рома», – усмехается надо мной голос в голове.

Нет, не верю в это, я ведь теперь знаю, какой он на самом деле, не стал бы меня насиловать, просто пугал, чтобы я сама сдалась. Давид на самом деле добрый, у него целый приют есть, где воспитываются бездомные, сбежавшие из детских домов дети. Разве этот человек способен на… боже, о чём я говорю, кого пытаюсь убедить? Он за несколько часов обозвал меня такими словами, что щёки краснеют. А то обещание у самолёта и вовсе уши в трубочку скручивает.