Доктор смущенно хмыкнул.

– Буду с вами откровенен, дорогая. В деревне другие нравы, нежели в столице. Здесь все друг друга знают. Круг общения тесен. Наши местные предводители чтут внешнюю форму, репутацию. Вы как экзотическая птица, которая залетела в курятник. Догадываетесь, что может с ней произойти?

– Ее заклюют.

– Или же будут игнорировать, – улыбнулся доктор. – Не пустят на общий насест.

– Да-да. Ваши местные птахи все родовитые, приличные до последнего перышка. А я – незаконнорожденная дочь и уличная артистка. Так себе рекомендация.

– Ваша тетя постарается изменить их мнение о вас.

– Она отнеслась ко мне довольно тепло. Но я-то вижу, что и ее гложут сомнения.

– Многое зависит от вас. Постарайтесь завоевать симпатию наших старожилов. Вы прелестная девушка, остроумная и живая. У вас все получится.

– У меня нет манер, нет лоска. Я необразованная. Мне ведь пришлось бросить школу. Светский разговор поддерживать не умею. Грубо выражаюсь.

– Зато вы умеете слушать, а это уже полдела. Остальному легко научиться.

Ирис пожала его локоть в знак благодарности. Доктор умел найти нужные слова и быть беспристрастным. Он единственный человек в этом доме, кто относится к ней без скрытых мотивов. И мужчина приятный, умный. С ним безопасно.

Доктор вел ее вдоль дорожки и рассказывал о птицах. Он часто проводил свободное время в рощах с биноклем в руках, высматривал новые породы, а потом докладывал о них тете Грете.

– Вы приносите ей птиц для ее поделок? – спросила Ирис, не сумев скрыть брезгливости: она вспомнила кучку хрупких косточек на тетином столе.

– Нет, она получает их от других – спокойно объяснил доктор. – Вам неприятно ее занятие? Но ваша тетя подходит к нему серьезно. Она составляет каталог местных птиц и хочет его издать. У нее мало радостей в жизни. После смерти ее мужа – никчемный был малый, между прочим, – ей пришлось переселиться к брату и полностью от него зависеть. А у старины Гвидо было злое чувство юмора. Он без конца высмеивал и попрекал свою сестру.

Ирис кивнула; кое-что ей стало понятно.

После разговора о птицах Морган перешел к другому своему увлечению – мистикой. Теперь его разглагольствования порой ставили Ирис в тупик. Все-таки он немного чудак. Но это даже мило.

– Мне жаль, что в этом доме не водятся привидения, – весело говорил он. – Докторов принято считать материалистами. Но мы также знаем, что человеческое тело – источник бесчисленных тайн. К физическому телу тесно привязано тело астральное; и порой оно не желает расставаться со своей оболочкой, – доктор мечтательно улыбнулся. – Да, я верю в призраков, Ирис. Когда-нибудь эти феномены получат научное подтверждение. Как произошло с Одаренными. Людей со сверхъестественными способностями долгое время считали колдунами или обманщиками, однако вот, теперь Одаренные служат государству и силой своего таланта ведут мир к прогрессу. Я также изучаю их возможности. Барон свой дар не развивал, и наотрез отказывался быть объектом моих экспериментов. Вы не унаследовали его талант?

– Нет, – Ирис с сожалением помотала головой. Будь она Одаренной, все в ее жизни было бы проще. Она была бы уважаемым членом общества.

– У вас другой дар – артистический. Вы умеете оживлять кукол и радовать людей, – мягко утешил ее доктор. – Покажете мне свое представление?

– Если хорошо попросите, – улыбнулась Ирис. – Сдается, все прочие в этом доме считают мою профессию вульгарной.

– Уверен, это не так! С ее помощью вы честно зарабатываете свой хлеб.

Разговор пришлось прервать; ветки зашевелились, и по тропинке из зарослей выбежала Софи, горничная госпожи Эрколе.