— Ты до сих любишь маму? — Антон коленом подпирает подбородок и смотрит на меня таким пронзительным, серьезным взглядом, что я на мгновение теряюсь с ответом.
— Это так важно?
— Судя по тому, как ты на нее смотришь, да. Ты не думай, что я маленький и не замечаю ничего. Я все понимаю и то, что ее начальник ей не нужен. Но только ты почему-то не хочешь этого замечать, как и многих других вещей. В тебе живет ревность. Знаешь, тебе бы от нее избавиться и посмотреть на все под другим углом. Ты будешь в шоке, отвечаю, пап.
Эм… и что я должен на это ответить? Нет, я понимаю, что мой сын умный, порой даже слишком. Но чтобы говорить родному отцу в лоб, что он тормоз, надо быть бессмертным. Или полностью отбитым на голову.
— Антон, — запускаю пальцы в волосы, не зная, что на это ответить. Я ошарашен, честное слово. Он ребенок, хоть и смышленый. Но ребенок. — Давай мы с мамой сами разберемся, ок?
— Ладно, как скажешь, — произносит обиженно и отворачивается к окну.
— Так, берем то, за чем сюда приехали, и двигаем дальше. А то нас твоя мама обоих четвертует.
— Хорошо.
Кивнув, понуро отправляюсь в комнату. Неужели я действительно похож на твердолобого и не замечаю очевидных вещей? То, что изнутри меня жрет ревность, понятное дело. Всю неделю я на взводе. Лишний раз боюсь ей слово сказать, чтобы она не вспылила, да и я следом за ней. Знаю, чем это закончится. Помню, как мы мирились раньше.
Вряд ли сейчас она простит мне такой способ примирения.
Захожу в комнату и кидаю тоскливый взгляд на приставку. Есть за мной грешок — люблю порубиться в стрелялки по вечерам. Но разве это можно сравнить с тем, что я желаю сделать приятное сыну? Меня прямо распирает от желания подарить ему самое ценное, что у меня есть. А за последнее время из ценного только эта игрушка.
Конечно, я с легкостью мог купить приставку со всеми прибамбасами в магазине, в котором мы проторчали целых два часа выбирая новый телефон. Но не купил. Во-первых, модели были не из новых, во-вторых, видеоочков в наличии тоже не имелось. Тогда меня и посетила шальная мысль: а что, если подарить свой? Отчего-то тогда мне эта идея показалось потрясающей.
— Алло, — отвечаю на звонок, запихивая в спортивную сумку стопку игр.
— Где мой сын?
Нежный голос проникает вглубь меня, растворяется и растекается по телу, согревая давно атрофированные органы. Так мне казалось раньше. Я привык, что многие считают меня бесчувственной глыбой и стараются избегать в общении. Если честно, я до сих пор не понимаю, как так получилось, что Карим и Матвей не отвернулись от меня.
— Скоро приедем, — отвечаю, расплываясь в счастливой улыбке. Зажав телефон между ухом и плечом, застегиваю молнию на сумке. Собачка заедает, не желает работать, вынуждая в таком положении топать на поиски сына. В гостиной его не нахожу, но по шуму, доносящемуся из кухни, понимаю, где он. Обнаружив сына стоящим около открытого холодильника с кислым лицом, тихо продолжаю: — Думаю, что часа через два будем дома.
— Отлично. Жду, — Аля сбрасывает, так больше ничего и не спросив. И почему она позвонила мне, а не Антону? Я могу это у нее спросить, мне даже интересно, как она будет выкручиваться. Что-то мне подсказывает, что она скажет о перепутанных номерах. Но это невозможно! Невозможно перепутать «Антон» и «сын» в телефонной книжке.
— У тебя всегда так? — кивает на пустой холодильник сын.
— Я дома только ночую, так что да — всегда. Поехали, поедим где-нибудь.
— Не-а, поехали сразу домой. Дома поедим.
— Хорошо.