Что же мы вчера пили-то?
Поворачиваюсь и вижу рядом появившегося из ниоткуда Ваньку. Он держит в руках банку, по которой ползают жирные опарыши.
— Как думаешь, хватит? Или, может, ещё обычных накопать? — оживлённо спрашивает он и тычет мне их прямо под нос.
Я никогда не был особо впечатлительным: меня не пугают черви, кровь, раны и даже детские какашки. Но именно сейчас я понимаю, что, если он не спрячет эту банку, меня вывернет прямо здесь.
— Ваня, спрячь это пока к себе в сумку, — говорю я, а сам оглядываюсь по сторонам.
Благо недалеко замечаю рядом ведро с водой. Это именно то, что мне нужно. Бросаю в сторону удочки и раздеваюсь до пояса. Затем беру ведро с водой и переворачиваю его на себя.
Ух! Вот это да! Вот это хорошо! Холодная вода стекает по телу, а меня бьёт крупная дрожь. Будто заново родился. Теперь надо переодеться, и можно идти. Главное, не забыть взять с собой побольше минералки…
— Тим, ты можешь идти быстрее? — всё причитал Иван. Он практически бежал по лесной дороге — так хотел поскорее оказаться у воды.
Мне не то что идти, мне даже дышать было трудно. И думать больно.
— Куда ты так торопишься? — спросил я. Но как бы ни было трудно, всё же постарался ускорить шаг.
— Сейчас поймёшь.
Когда мы наконец-то вышли к реке, я увидел, что рыбаков вдоль берега было пруд пруди. Теперь ясно, почему парень так торопился. Он хотел найти место получше, но из-за меня получилось как всегда.
Мелкий бросил свои вещи, развернул снасти, насадил на крючок самого жирного опарыша и, забросив удочку, уселся в ожидании первой поклёвки.
Я присел немного в стороне от парня. Мне было немного совестно. Такое гаденькое такое чувство, будто я подвёл его.
— Вань, ты извини, что так вышло. Проспал. Виноват. Больше такое не повторится.
Мне совершенно не хочется, чтобы у него сложилось плохое впечатление на мой счёт. Хотя, судя по реакции Арины, оно таким сложилось у всех.
— Да ладно, — махнул он рукой. — Хорошо хоть в камышах место нашли.
— Я и подумать не мог, что у вас здесь такой ажиотаж.
— Сюда из соседних посёлков многие рыбачить приезжают. Особенно по выходным.
Нашу беседу прерывает раздавшееся позади нас громкое старческое кряхтение:
— Я-то думаю, кто это тут моё место занял?
Мы с Иваном обернулись на звук и увидели деда в ватнике, он шёл и рядом вёл велосипед. На вид обычный, поживший своё старик.
— О! Доброе утро, Михалыч! — выкрикнул Ванька, поднялся и протянул ему руку.
Поздоровался по-взрослому так. Молодец. Арина хорошо сына воспитала. Мужиком настоящим вырастет.
— И тебе привет! — прохрипел дед, укладывая свой «ровер» на траву.
— Здравствуйте! Тимофей. — Я повторил жест за мелким и тоже подал руку для пожатия.
— Ну-ка, подвинься. — Михалыч бесцеремонно отбросил в сторону мой рюкзак, поставил на его место раскладной стульчик, достал свою удочку и стал примащиваться между нами. — Я с вами присяду.
Громко откашлявшись, Михалыч вынул из старой консервной банки смачного длинного червя и надел на крючок. Забросив удочку, он затянулся самокруткой, всё это время зажатой в губах, и, громко откашлявшись, запыхтел серым дымом.
От запаха табака в желудке снова замутило.
Блядь! Бедные беременные женщины. Они ведь это чувствуют постоянно.
Я выпил минеральной воды и, делая вид, что всё хорошо, уставился на поплавок.
— Плохо тебе? — спросил дед и пахнул дымом мне в лицо.
— В смысле? — спросил я, оторвав взгляд от воды.
— В смысле, опохмелиться хочешь? Я ж вижу, что тебе нехорошо. — Он потянулся к внутреннему карману своей фуфайки.