— У вас прикольная профессия, Илья Андреевич: витать в облаках, парить с птицами, смотреть на все свысока. И, судя по всему, вы высокомерный напыщенный индюк! Желаю головокружительных взлетов, удачных рейсов и только мягких посадок! Счастливо оставаться!

И уходит. А я сижу. Смотрю ей вслед. Кручу в руках пластиковый стаканчик. Столько людей спас, а полузнакомая мадам настроение испортила. Надо было идти на стоянку и не разговаривать с ней. Может, и ребенка никакого нет, а я уши развесил. Хотел заказать в номер что-нибудь из морепродуктов, а теперь и аппетита нет.

В тот момент я еще не знал, что будет дальше, а то бы снова выпил, хотя мне, похоже, вообще нельзя.

3. Глава 3

Пару дней спустя, хорошенько выспавшись, я приезжаю в Домодедово к положенному времени. Как любой летчик, я захожу в служебное помещение через отдельный вход. Так же как и все остальные прохожу полный досмотр. Сразу после этого весь мой экипаж следует по коридору в крыло к врачам, на медицинскую комиссию. Ее можно проходить не раньше чем за два часа до вылета и не позже чем за час.

Симпатичная молодая врач измеряет давление и пульс. Смотрит на меня не отрываясь, прямо в глаза, таким образом оценивая мое состояние.

— Ну что, доктор? Нет у вас никаких подозрений на мой счет? Может быть, мне нужны дополнительные тесты?

Звучит горячо и многозначительно. С подтекстом.

— К сожалению, нет, капитан, здоровы как бык, — улыбается она, продолжая нашу игру глазами.

— Действительно, даже немного обидно. Ну ничего, в следующий раз где-нибудь оцарапаюсь, а вы мне это дело заклеите, ладно?

Смущается бедняжка, правильно понимая мои намеки.

— Удачного полета, капитан Беляев, — улыбается. — Буду ждать вашу царапинку, — и косится на меня, игриво стреляя глазками.

— Договорились.

Встаю, застегиваю рубашку. Надеваю фуражку и китель. Чуть опускаю козырек, прощаясь. Знаю, что в соседней комнате мой старший бортпроводник как раз в это время получает аптечки. После полета он — вернее, она —сдаст их обратно. Содержимое аптечек постоянно обновляется, и вот эта самая красивая докторша следит за тем, чтобы все лекарства были с непросроченной датой годности.

После медкомиссии я привычно спускаюсь на один этаж ниже и захожу в зал для брифинга.

Сразу же замечаю, что в дальнем углу помещения второй пилот Тимошин Тимофей получает документацию на самолет, вытягивая из окошка специальный чемодан. В нашем тандеме это всегда его обязанность. По этому пункту у нас своеобразная дедовщина.

Расстегнув пуговицу на кителе и положив рядом с собой фуражку, сажусь за большой круглый стол, за которым мы, летчики, обычно готовимся к полету. Тима ставит чемодан на пол и падает справа от меня. Вместе мы изучаем маршрутные документы и схемы захода в аэропорт назначения. Все согласно субординации: вначале я, потом он. Тут же внимательно проверяю сводку погоды на маршруте, выбирая оптимальный путь, определяя количество необходимого топлива.

— Привет, красавчик, — садится по левую руку от меня пилот-инспектор.

Плохой знак. Опять я что-то не так сделал. Настроение ухудшается. Коровкин не просто так притащился в зал брифингов. Его работа — выборочно проводить проверку экипажей, изучать их взаимодействие, соблюдение технологии, грамотности и четкости действий в нештатных ситуациях и аварийной обстановке. Этот хрен проводит послеполетные разборы, анализирует ошибки, отклонения и нарушения.

— Когда ты так говоришь, Всеволод Игоревич, я чувствую себя Квазимодо.

— Ну что ты, Илюша! Ты у нас лицо в авиакомпании, тебя только на баннеры. Самый привлекательный мужик — мне так жена сказала, сам-то я в этом не разбираюсь. Я тебя в последние две недели по телевизору чаще чем президента видел, а ты говоришь — Квазимодо. Признавайся, барышни под дверями номеров спят или в окна лазают?