— Да пошутила я, пошутила. Что мне делать? Я, вообще-то, от вас беременна! — охает она и с грустью отворачивается, падая за столик. — Поначалу вы мне понравились, но не о таком я мечтала. К тому же вы мне мгновенно разонравились, когда в ту нашу первую встречу ушли, не попрощавшись, и оставили гнусную записку: «Спасибо, было хорошо!»

— Ну почему сразу гнусную? Я похвалил вас. Я никогда не вру. Не в таких вещах. Вы наверняка действительно хороши в постели. Я не помню, но могу предположить.

Она гневно косится на меня, а я пью кофе. Уверен, в тот раз, когда мы, возможно (если она говорит правду), сделали ребенка, я поступил согласно обычной логике: нам обоим было приятно, и на этом все. Взаимное удовольствие и взаимное же понимание законченности момента.

Снова делаю глоток, смотрю на часы. Мне надо ехать в отель и хорошенько выспаться. Размышляю о сложившейся ситуации. Она молчит, разглядывает проходящих мимо пассажиров. А у меня возникает еще один вопрос.

— Я только одного не могу понять: почему вы сбежали наутро? Если уж мы поженились, — снова лезу в паспорт, смотрю на штамп, читаю ее имя, а она закатывает глаза, ей явно неприятно, что я не запомнил. — Вы беременны, и кстати, еще надо проверить, мой ли там ребенок. И существует ли он в принципе. Почему вы в таком случае сами сбежали утром, после свадьбы? Когда я проснулся, голова гудела, но вас в постели не было. Именно поэтому я решил, что история с ЗАГСом мне приснилась. Куда вы исчезли, Ирина?

2. Глава 2

— Не поверите. Мне надо было на работу!

— Точно! Работа! — поднимаю глаза, вглядываюсь в ее лицо, вытаскивая из памяти обстоятельства нашей первой встречи.

— Вспомнил! Был случай, рабочий, вполне себе штатный. Я прилетел в Омск, а там не было погоды, туман. И я решил отправиться на запасной аэродром. Уже и не помню куда. Я почти добрался до него, когда диспетчер сообщил, что погода улучшилась на двести метров видимости, но эти двести метров могли исчезнуть, пока я возвращался бы обратно. И мне пришлось бы садиться ниже минимума видимости, а это инцидент. Это опасно. Я понимал, что этого делать не должен. И тогда я принял решение все же приземлиться на запасной аэродром, заправиться, чтобы при посадке мне хватило керосина на несколько заходов.

Она пожимает плечами, очевидно, не совсем понимая, о чем я. А я продолжаю смотреть на ее лицо, беседуя сам с собой.

— Помню, как потом, по прилете, меня вызывали на ковер, потому что я потратил деньги авиакомпании: заправился, поил и кормил пассажиров, их пришлось расселять на несколько часов в отель. Зато мы не разбились, как «Сухой Суперджет» в одном очень известном столичном аэропорту.

Она медленно утвердительно кивает.

— Угу, вы у нас герой. Не стали рисковать. А мы, пассажиры, были рады, что не разбились при посадке.

— И вы, Ирина, постучались ко мне в номер. Отблагодарить.

— Да-да! А вы за это сделали мне ребенка, Илья Андреевич.

Опять смеюсь. Потираю переносицу.

— Так. Давайте притормозим. Мы понравились друг другу, все было взаимно, вы подавали сигналы. Делали намеки. Еще в ресторане. Я помню, что нас обуяла страсть.

— Ну вы же капитан воздушного судна! Конечно, я смотрела на вас с восхищением. Все на вас так смотрели. Есть не могли, кусок в горло не лез, шептались, охали и ахали.

Еще раз моргнув, выпускаю из легких мощную струю воздуха.

— Все равно не понимаю. Допустим, получился у нас ребенок. Случайно. Значит, мы оба несем ответственность. Почему бы нам, то есть вам, не избавиться…

— Только попробуйте сказать это вслух, и я расцарапаю-таки вашу физиономию на глазах всех ваших фанатов и почитателей!