Чуть не плачет. И этот ее трагичный голос. Глаза, бегающие по моему лицу, ждущие сострадания и сочувствия. А у меня внутри все протестует. У меня буря. Нет, не то, снова вулкан, но уже не Фудзияма, а наш родной — Ключевская Сопка.

— Я должна ехать! — объявляет она тоном юной пионерки, отодвигая меня в сторону.

Что должен сделать умный муж? Правильно — нестись вместе с ней. А что делает человек, гордость которого настолько задета, что ноги превращаются в два забетонированных в пол столба? Совершенно верно. Он стоит на месте, не двигаясь и ревниво скрипя зубами.

20. Глава 20

Я не звонил ей. Впрочем, как и она мне. Не скажу, что чувствую себя нормально, если бы врач предполетной подготовки мог анализировать еще и любовные настроения, меня бы к рейсу точно не допустили. Одно радует: если она не хочет потерять нашего ребенка, а судя по ужасу в ее глазах в больнице, она этого не желает, Ира не станет с ним спать. Хотя это в данную минуту меня почему-то утешает совсем слабо. Единственное, что я сделал перед посадкой на самолет, — это с жестокостью серийного убийцы проверил некрологи на предмет трагически погибших пожарных. Ничего не нашел и обругал официантку за слишком горький кофе.

Мы с Тимофеем уже в кабине, через огромные окна виден аэропорт, расчерченные желтым цветом взлетные полосы и катящееся по одной из них воздушное судно.

Как капитан, я перед каждым взлетом обязан проводить брифинг для экипажа. Он содержит основные особенности предстоящего полета в нормальном режиме и в случае отказа.

— Ладно поехали! Брифинг. Эйрбас, — называю номер модели самолета, затем монотонно продолжаю: — тейлстрайк, — дословно удар хвостом, — 13 и 5, 11 и 7. Максимальный питч на взлете 10 градусов. По статусу у нас все работает, ограничений нет. — Дальше перехожу на английский, перечисляю все необходимые пункты и снова на русский: — Погода в аэропорту назначения позволят принять решение на вылет. На трассе опасных метеоявлений, обход которых невозможен, нет.

Поясняю, как именно мы с Тимофеем будем производить взлет и что конкретно включим в случае обледенения.

— Локатор будет включен. Рули проверим в процессе. Взлетаем с начала полосы.

Информирую экипаж о скорости, о схеме полета, об особенностях работы данного самолета и о том, в каком случае мы прекращаем взлет и что будем транслировать в эфир. Ну и об обязательном выполнении чек-листа эвакуации. И в продолжении все по привычному плану: карта проверок и получение разрешения.

Все проходит в штатном режиме. Включив автопилот, я строгим голосом требую у бортпроводниц нормальный кофе. Жасмин бесит своей тормознутостью.

— Чет ты сегодня какой-то злой, — бурчит Тимоха, потягиваясь в кресле второго пилота. — Вроде молодожен. Они обычно всегда улыбаются как идиоты, а ты будто с цепи сорвался, на девочек гавкаешь.

— А я, может, оттого и злой, что жена на земле осталась.

— Вот поэтому я и не женюсь. — Поправляет наушники мой второй пилот. — Потому что первым делом самолеты, а мысли о бабах, которые в мое отсутствие черт-те чем занимаются, — потом.

— Отлично, я подброшу тебя на биржу труда, когда Андриевский уволит за холостой статус.

— Ой да ладно! Я человек маленький, совсем даже не капитан.

В этот момент улитка по имени Жасмин наконец-то притягивает мне кофе. Раньше я и не подозревал, что красивая женщина может вызывать во мне столько раздражения.

— Ты что, — кошусь на девушку, обжигая губы чересчур горячим напитком, — выращивала его, что ли? Отмывала зерно от клейковины, сушила, высаживала в стерильную почву, ждала сорок дней, пока прорастет, а после этого переместила в кофейные ясли?