Парень замер словно зверёк, пойманный в ловушку, а Рина внезапно для себя стала напевать детскую колыбельную про котёнка, которого мама-кошка никому не даст в обиду.

Слышал ли он песню в плену своего бреда? Рина не знала, но продолжала петь, а парень вдруг резко выдохнул и, не открывая глаз, произнёс, всё так же растягивая гласные, но неожиданно чётко:

— Мама. Прости. Кажется, я не вернусь. Тоже.

— Конечно же, вернёшься, — главное — говорить уверенно, даже если этой уверенности нет и близко.

Услышал ли он? Поверил?

По крайней мере, перестал метаться, а Рина до утра сидела рядом, напевала детские песенки, обтирала мокрой тряпкой горячее тело и бездумно перебирала пальцами слипшиеся от пота, но всё равно удивительно мягкие белые волосы. И заснула рядом, когда жар спал, а тяжёлое надсадное дыхание сменилось спокойным дыханием спящего.

Проснулась она ближе к полудню, всем телом прижимаясь к раненому парню. Между прочим, чужому и незнакомому парню, ещё и одетому в одни бинты. Вскочила, как ошпаренная, едва эта светлая мысль проникла в голову. И тут же успокоила себя — подумаешь, никто ничего не видел, даже сам больной, наверняка, ничего не почувствовал.

Рина поправила на себе сбитую на одно плечо рубашку и потянулась пощупать лоб пациента. Лоб был горячий, но уже не такой обжигающий, как ночью.

— Мама, пить, — прошептал парень, когда она убрала руку с его лба, но глаз не открыл и не очнулся.

«Вот же, маменькин сынок», — мелькнула злая мысль.

И тут же пришло понимание, что злится она не на него, а на себя. За то, что не распознала вовремя бурю искажений, за то, что осталась одна, и за то, что не может оказать раненому полноценную помощь. Черница, конечно, как раз для таких случаев и нужна, но не только она, а ничего другого просто нет. И насобирать трав, как дома, она не может, они здесь все незнакомые.

— Мама, — еле слышно прошелестел парень.

Рина вздохнула. Когда её в прошлом году укусила на охоте ядовитая гадость, и она два дня металась в горячке, она тоже звала маму, хоть и знала, что та не придёт. Всё это время рядом был дед.

— Придётся тебе потерпеть меня вместо мамы, — как могла весело заявила она.

Попытка напоить бессознательное тело вновь провалилась, он не мог глотать.

Рина опять вздохнула.

— Приходи уже в себя поскорее, — тоном строгой учительницы заявила она, — не очнёшься — помрёшь. И я тебя даже хоронить не буду, просто спрячу в кустах подальше. Так что очнуться — в твоих интересах. Понял?

Конечно, он не ответил, зато живот юной охотницы выдал звонкую голодную трель. Хорошо, что запасы ещё есть, страшно уходить на охоту и бросать его одного. Ещё в самом деле помрёт.

Поев, Рина попыталась отстирать запачканную чужой кровью одежду. Пришлось раздеться, и, конечно, по закону подлости парень выбрал этот момент, чтобы очнуться.

8. Глава 8. Неблагодарный пациент

Сначала раненый подозрительно затих, прекратил стонать и ворочаться, а потом резко сел, распахнув один глаз, оказавшийся светло-голубым, а второй, над порезанной щекой, открылся узкой щёлочкой.

Рина взвизгнула и прикрылась мокрой рубахой.

Похоже зря.

Смотрел парень куда-то поверх её головы, никак не понять куда именно.

— Вода, — тихо сказал он.

— Да, вода, — зачем-то подтвердила Рина очевидное, держа перед грудью скомканную рубашку.

— Пить.

— Ага, сейчас.

Рина бросила рубаху, торопливо натянула куртку на голое тело, подошла и протянула ему флягу с водой.

Парень неуверенно повёл левой рукой перед собой (правая висела плетью), наткнулся на руку Рины, нащупал и перехватил флягу. Смотрел при этом он по-прежнему в никуда. Когда фляжка выпала из дрожащих пальцев, и он принялся шарить по лежанке, девушку осенило: