Тащить оказалось трудно и муторно. Мало того, что сам парень тяжелый, так ещё и волокуши постоянно цеплялись за кусты и деревья, застревали в ямках и постоянно норовили вырваться из рук.
Где-то на середине пути появилось настойчивое желание раненого бросить. В самом деле, кто он ей такой, чтоб так надрываться?!
Рина остановилась, вытерла пот со лба, отдышалась немного. Выругала сама себя слабачкой, причём, с интонациями деда, и потащила дальше.
Возле озерка девушка уже просто упала рядом с волокушами, неуверенная кто из них двоих умрёт первым. По ощущениям — она.
Отдышавшись и так и не умерев, Рина поднялась проверить состояние раненого, внутренне холодея — вдруг она тащила его зря. Оказалось — не зря. Он тоже не умер. Ну, вот и хорошо, замечательно просто! Не нужно тут умирать, у неё не только топорика нет, лопаты тоже — могилу копать нечем.
Это она и сообщила раненому, разматывая рубаху и стаскивая остатки одежды. Да… синяки у него не только на лице, половина тела в живописных фиолетовых разводах. Но от синяков умереть затруднительно, а от потери крови и заражения — запросто.
Так… отставить панику и за работу — так всегда говорил дед.
Промыть раны холодной кристально чистой водой. Хорошо, что вода действительно чистая, кипятить её не в чем. Наложить кашицу из свежей истолчённой черницы, вложить в неё чуток сырой силы, чтоб скорее подействовало. Это всё, что она может сейчас, она не маг-целитель, чтобы вылечить силой столько повреждений. В сумке нашёлся один единственный моток бинта, которого не хватило, и на перевязку пришлось пустить рубаху парня, всё равно от неё мало что осталось.
Закончив, возиться с больным, Рина грустным взглядом окинула собственные рукава, по локоть изгвазданные в чужой крови. Вряд ли это можно отстирать, а другой одежды у неё нет.
Впрочем, сейчас не время думать об одежде. Вечереет, а свою лежанку она пожертвовала больному. Если не хочет спать на холодном камне, надо брать нож и идти за папоротником.
7. Глава 7. Мама, прости
Вторая лежанка получилась пожиже первой, но ладно, и так сойдёт. Завтра она принесёт ещё папоротника, добавит и сделает её выше и мягче, а сейчас ноги уже просто не держат.
Перед сном Рина подошла проверить состояние больного. Каждый раз, подходя к нему, она подсознательно боялась увидеть труп и готовила себя к этому. Но каждый раз парень оказывался всё ещё жив. Она вытерла испарину, выступившую на его лбу, и задумалась. Белая кожа (там, где не было страшных чернильных гематом), отмытые от крови волосы оказались не просто светлыми, а белоснежными и очень мягкими на ощупь — где живут такие люди? Может, он с далёкого севера? Вроде бы там все — блондины.
Ночью у больного поднялась температура. Он метался в горячке, стонал сквозь стиснутые зубы, сбрасывал со лба холодные компрессы, чуть не подавился пилюлей, которую Рина с трудом сумела запихнуть ему в рот. То и дело просил воды, странно протяжно выговаривая гласные в этом слове, но пить её не мог, задыхался и кашлял. Свалился с лежанки и чуть не укатился в озеро.
Рина, пыхтя и ругаясь, закатила буйного пациента обратно на лежанку, в очередной раз принялась обтирать горячее как печка тело холодной водой. Сюда бы мага-целителя, но, как говорится, мечтать не вредно. Ей больного сейчас хотя бы успокоить. Мокрая тряпка опять свалилась с горячего лба. Если он будет так крутиться, то и лубки с ноги свалятся.
Рина перебралась к нему на лежанку, села рядышком, сжала виски в попытке поделиться силой. Дед так умеет, он делал так всегда, когда она болела, а она сама ни разу не пробовала.