— Ты не видишь?!

— Да.

Ответ спокойный, словно его о погоде спросили.

— Ты всегда был слепым? — осторожный вопрос.

— Нет, — всё так же спокойно.

— Как же теперь… — этот вопрос Рина задала самой себе и не договорила.

Парень пожал плечами:

— Пока не знаю.

«Вот же! Сама невозмутимость. Как будто он каждый день зрение теряет. А ночью маму звал».

Рина наклонилась, подняла флягу, вложила в его руки и придержала, помогая напиться.

— Где я? — спросил он, оторвавшись от воды.

Рина пожала плечами, спохватилась, что он не видит, и сказала:

— Точно не знаю. Где-то на южном острове. Ты бурю искажений помнишь?

— Помню. Неприятное явление. На острове ещё кто-то есть?

— Нет, — получилось печально. — Я никого не видела. А кто это тебя так? — наконец решилась задать вопрос Рина, а то чего это здесь он один спрашивает, ей тоже интересно.

— Да так, — спокойствие незнакомца дало трещину, он зло усмехнулся, — люди одни. Нехорошие.

— А за что тебя?

— За друга вступился. А вообще, это не твоё дело, охотница. У тебя еда какая-нибудь есть?

— А повежливее? — возмутилась Рина. — Я тебя тут спасаю, а ты грубишь.

— А я спасать себя не просил.

— Вот брошу тебя тут, и спасайся сам, раз такой умный!

— Не скучно тебе будет одной на острове?

— Со скукой я как-нибудь справлюсь. Всё лучше, чем терпеть под боком неблагодарного мужика! Только это моё место. Я первая его нашла. Так что я останусь тут, а ты скачи на одной ноге, куда хочешь.

— Знаешь, — парень вдруг резко сменил тон, мило улыбнулся (ну, насколько это было возможно с перекошенным опухшим лицом), — я передумал. Я буду очень благодарным, а ты не заставляй меня никуда скакать. Я всё равно далеко не ускачу.

Рине вдруг стало стыдно. Она представила, как это — очнуться неизвестно где искалеченным, беспомощным и слепым. Тяжелобольные обычно или впадают в уныние, или злятся. Он выбрал второй вариант и сорвал злость на первом встречном. А она поддалась на провокацию, ещё и гонит его куда-то. Ученица лекаря, называется. Сивил узнал бы, долго читал бы лекцию о надлежащем поведении. Жаль, что он далеко. Она бы и на десять лекций согласилась, только бы услышать его голос.

Рина подавила вздох, сказала:

— Ладно, извини. Ложись, я еду сейчас принесу.

Размоченные в воде сухари, сыр и вяленое мясо — не лучшая еда для больного, его бы бульоном накормить, но даже если Рина подстрелит кого-нибудь съедобного, мясо варить всё равно не в чем, посуды-то нет.

Раненый, который ещё недавно не мог напиться самостоятельно, в неподходящую еду вцепился с радостью и энтузиазмом. Да с таким, что Рина, с тоской глядя на истребление своего стратегического запаса, поняла, что на охоту придётся идти уже сегодня, иначе завтра нечего будет есть.

— Ты сам откуда будешь? Зовут тебя как? — спросила она, но парень, не переставая жевать, отмахнулся.

— Тебе-то это зачем? Это не важно.

— Ах, не важно! — снова вскипела Рина.

Откуда он такой взялся на её голову? Жрёт чужую еду и снова грубит!

– Тогда я буду называть тебя Моль. Потому что ты белый и бледный.

Парень вскинул голову, но вместо того, чтобы разозлиться или обидеться, неожиданно расхохотался.

— Что смешного? — надулась Рина.

— Немного не угадала, — отсмеявшись, ответил он. — Я не Моль. Я Валь. Так и можешь меня звать. А своё имя ты мне назовёшь, прекрасная дева?

— Я не прекрасная, — злиться Рина ещё не перестала.

— Как скажешь, — не стал спорить Валь. — Я же тебя не вижу. Я просто пытался быть вежливым. Так как тебя зовут?

— Рина.

— Вот и познакомились, — улыбнулся он подвижной половиной рта, как вдруг недоеденный кусок сыра выпал из ослабевших пальцев, и Валь рухнул на лежанку, вновь потеряв сознание.