— Да что ж такое?

Рина подскочила к нему, пощупала лоб, опять горячий. На бинтах проступила кровь, нужно менять повязки. Наверное, это даже хорошо, что он без сознания, не почувствует боли.

9. Глава 9. Море странностей

Сколько прошло времени? Рина жалела, что с самого начала не додумалась как-то отмечать прошедшие дни, а сейчас уже не вспомнишь — неделя прошла, десять дней или больше.

Дни слились в одну сплошную круговерть — уход за раненым, добыча еды, исследования острова, попытки хоть как-то обустроить быт — у Рины и минутки свободной не было. А может, это даже хорошо — не было времени предаваться унынию, в то, что их найдут, Рина уже не очень верила.

Самой большой заботой оставался Валь. Он то приходил в себя, то терял сознание. Причём, и то, и другое — внезапно. Причин для таких скачков его состояния, Рина не находила. Может, просто знаний не хватало, но такого странного выздоровления она ещё не видела.

Первая и главная странность в том, что Валь до сих пор ещё жив, а вторая… да всё остальное!

Вот Валь ест, улыбается, пытается шутить и даже подняться, а вот замолкает на полуслове, падает и лежит как мёртвый, еле дышит и даже не бредит, как в первую ночь. Лежит он так час, два или сутки — никогда не угадаешь, сколько это будет длиться. А потом просыпается и первым делом требует есть. Причём, сметает он, всё что дают. Какие там положенные больным бульончики? Мясо он ест чуть ли не с костями. Кажется, если руку вовремя не отдёрнуть, он и её откусит.

Раны у него тоже заживают странно, Самая страшная и глубокая колотая рана внизу живота заживала быстрее всех, и сейчас уже затянулась, покрылась нежной розовой кожицей. Шрам, конечно, останется ужасный, учитывая, что рану никто не зашивал, и срослась она, как захотела. Но, главное ведь, что срослась!

Потом начала затягиваться вторая по тяжести рана, тоже выглядевшая смертельной — над правой ключицей, у самого основания шеи. Там, кроме всего остального, было повреждено сухожилие, и первое время Валь, почти не мог двигать правой рукой. Сухожилие срослось, сейчас видно, что движения причиняют ему боль, но сама рука работает нормально.

Зато пять проколов на груди и один на плече, неглубокие, словно в момент битвы на парне была не слишком хорошая кольчуга, и стрелы пробили её, но застряли в звеньях, ранив, но не нанеся серьёзного вреда, эти проколы заживать не спешили, постоянно кровили, хорошо, хоть не воспалился ни один.

Как срастается закрытый перелом лодыжки, Рина понять не могла, но страшная сине-чёрная опухоль на ноге сошла через два дня.

Зато гематомы на лице и теле проходить не спешили, давно уже должны были пожелтеть, а они всё так же радовали насыщенным фиолетовым цветом. И порез на щеке не хотел заживать, тоже кровил и уродовал красивые черты парня. То, что Валь красив, Рина определила по неопухшей половине его лица, потому что вторая была — просто кошмар и ужас!

А ещё парня мучили боли. Он корчился и глухо стонал сквозь зубы и, если был в сознании, тут же улыбался половиной рта и говорил, что всё в порядке.

Рина делала вид, что верит, обезболивающего всё равно ведь никакого нет.

***

Странности одним пациентом не ограничивались, их здесь было целое море! Весь остров и вся живность, его населяющая, была странной, такого Рина не только живьём, но и в дедовых книгах никогда не видела. Иногда девушка впадала в ступор, пытаясь определить, кто или что перед ней, иногда попадались животные и растения, похожие на привычные виды, но всё же не они.

Плоды пришлось пробовать с осторожностью, по маленькому кусочку, вдруг ядовитые. Ядовитых не оказалось, были просто невкусные, а были — просто объедение — большие, сладкие, сочные, похожие на груши, но раза в три больше и нежно сиреневого цвета, точно как уши у той козы. Ассоциация была не очень, но фрукты она таскала «домой» с удовольствием.