– А замужние или разъехавшиеся с мужьями?

– И такие у меня бывали. Но ведь это, опять-таки, не первый сорт. – Валуев красноречиво посмотрел на Новосельского. – Ты же, Роман, в этом деле воробей стреляный, должен понимать, о чем я толкую.

Роман Данилович заерзал на сидении.

– Да, трудненько первый сорт отыскать, если не можешь предложить законного брака. Тут, пожалуй, не десятки – сотни тысяч нужны!

– Да я бы и потратил. В конце концов, для чего еще деньги нужны, как ни для того, чтобы покупать за них разные удовольствия? Загвоздка в том, чтобы найти женщин, на которых не жалко будет тратить.

– Да уж, – покачал головой Новосельский. И как бы между прочим спросил: – Кстати, Борис, а помнишь ли ты мою сестрицу Любоньку? Всем хороша была девушка, да одна беда: Господь умом обделил. Вместо того, чтобы искать жениха по чести, влюбилась в провинциального помещика средней руки да бежала с ним из дому.

– Да, Любовь Даниловну я хорошо помню, – сказал Валуев. – А что с нею сейчас? Как она?

Новосельский тяжко вздохнул:

– Разорились после отмены крепостного права, концы с концами не сводят. Вот, еду к ним на днях, в Смоленскую губернию. Хочу племянницу к себе забрать, чтобы она там не пропала совсем.

– Не замужем?

– Нет. Хотя девушка – писаная красавица, умна, образованна, с изысканными манерами. Да много ли проку с достоинств, когда приданого нет? И я, как на грех, сейчас в таком положении, что помочь совсем не могу.

– Как? Тоже разорился?!

Роман Данилович на мгновение замялся:

– Не то чтобы совсем, но – в долгах как в шелках!

– Вот те на! – протянул Валуев. – Впрочем, нынче время такое, что наш непрактичный брат дворянин часто разоряется… Ну, так что же твоя племянница? – полюбопытствовал он. – Неужто никто замуж не зовет?

– Да зовут, конечно. От женихов, можно сказать, отбоя нет. Да только, – Роман Данилович многозначительно посмотрел на графа, – что ж ей за интерес выходить за какого-нибудь бедного чиновника? Ведь это не жизнь получится, а черт знает что! Вечная нехватка денег, мелочная экономия ради пошива нового платья. От такой жизни мигом опустишься и завянешь. Может, если бы она изначально росла в семье, где считали деньги, оно бы и ничего. Но ведь растили-то ее в роскоши и богатстве!

– М-да, – протянул Валуев. – Это как-то совсем безрадостно – вырасти в хороших условиях, а после замужества оказаться в стесненных.

– Ах, Борис, если б ты только видел ее, мою дорогую Александру! – с чувством продолжал Новосельский. – Это… это такой ангел, что словами описать невозможно! Похожа на Любоньку, но только гораздо красивей. А главное, ума и рассудительности побольше. Впрочем, зачем я тебе ее расписываю? Вот привезу в Петербург, тогда прошу пожаловать к нам с визитом!

Какое-то время Валуев и Новосельский молчали, не глядя друг на друга.

– Кстати, Роман, а сколько у тебя всего долгов-то? – внезапно спросил граф. И не дожидаясь ответа, прибавил: – Впрочем, такие деликатные темы не следует обсуждать на ходу. Мы как раз подъезжаем к моему дому. Так давай вместе обедать, там и потолкуем обо всем.

– Прекрасная мысль! – радостно вскричал Новосельский.