Закутавшись поплотнее в плащ, Новосельский двинулся в направлении людной Садовой улицы, где можно было поймать извозчика. Внезапно позади него раздались шаги и, не успел он обернуться, как двое молодцев обступили его с обеих сторон и крепко взяли под руки.

– Тихо, князь, не кричи, а не то прибьем! – послышалось грозное предостережение, и перед Новосельским возникла высокая фигура с бородатым лицом и надвинутым на глаза картузом.

Из груди Романа Даниловича вырвался глухой стон. Перед ним стоял Павел Верзилин, купец третьей гильдии и его бывший приятель.

– Что, Роман, струхнул? – усмехнулся Верзилин. – Да, знает кошка, чье мясо съела… Ладно, некогда мне с тобой долгие беседы вести. Говори лучше: когда десять тысяч думаешь отдавать?

– Послушайте, господин Верзилин, – с достоинством заговорил опомнившийся Новосельский. – Во-первых, прикажите своим людям отпустить меня. А во-вторых…

– Десять тысяч… где? – перебил Верзилин. – Ты ведь обещался мне их еще полгода назад отдать. А сам не отдал, да еще и прячешься от меня, велишь слугам врать, что тебя дома нет, когда я прихожу. Нехорошо, князь, так между порядочными людьми не делается. Или ты думаешь, что, ежели я расписки с тебя не взял, то можно не отдавать? – по лицу Верзилина скользнула недобрая ухмылка.

«О боже, неужели он следил за мною и знает, что я от ростовщика? – в ужасе подумал Роман Данилович. – Не может такого быть! Скорее, эта встреча случайна»…

– Помилуйте, Павел Степаныч, что за нелепые предположения? – он напустил на себя оскорбленный вид. – Разумеется, я собираюсь отдавать, просто у меня были денежные затруднения… Да хоть сейчас давайте поедем ко мне, и я тысячу рублей вам отдам! А там и остальные мало-помалу…

– К тебе? – переспросил Верзилин. – А сейчас ты без денег разве? Ты ведь от Голубкина вышел… – Верзилин огляделся и, убедившись, что на улице никого нет, кроме двух старушек, снова обернулся к Новосельскому. – Ну-ка брат, показывай карманы!

Роман Данилович побледнел.

– Да что вы себе позволяете, милостивый государь! – громко воскликнул он в надежде, что кто-нибудь услышит и поспешит на помощь. – Это же вопиющее безобразие! Отойдите с дороги и дайте мне пройти!

Вместо ответа Верзилин начал деловито обшаривать его карманы.

– Караул! – истошно завопил Новосельский. – На помощь! Убивают!!!

Подручные Верзилина растерялись и ослабили хватку. Рванувшись изо всех сил, Новосельский высвободился, оттолкнул Верзилина и стремглав понесся по улице. Его плащ остался в руках у верзилинских молодцев, шляпа слетела, но князь даже не заметил таких мелочей. Он уже понял, что здесь, в этом злополучном переулке, ему никто не придет на выручку, и вся надежда на спасение состоит в том, чтобы добежать до оживленной улицы.

– Держи вора! – громко кричал Верзилин, несясь со своими подручными за Новосельским. И, к возмущению князя, редкие прохожие оборачивались на этот крик и смотрели на него так, будто он и впрямь был каким-то ворюгой, а не невинно пострадавшим лицом.

Наконец, выбежав на соседнюю улицу, Роман Данилович увидел богатую карету. Закричав: «Помогите!», он бросил наперерез экипажу, и тот остановился. Дверь распахнулась, и Новосельский запрыгнул внутрь, после чего кучер подстегнул лошадей, и карета понеслась по улице.

– Ворюга! Подлец! Мошенник! – кричал вслед карете Верзилин. – Погоди, я еще с тобой посчитаюсь!

Но вот экипаж свернул за угол, и Верзилин исчез из виду Новосельского. Лишь теперь князь почувствовал, до какой степени он выдохся, а также осознал весь ужас происшедшего. Милосердное небо, ведь у него только что чуть не отобрали деньги! Те самые десять тысяч, которые он с таким трудом вытянул у ростовщика.