– Тим, все в порядке? – стараюсь быть не сильно учтивой. Вроде повода-то нет.

– Пока да, – отвечает слишком быстро. – Все отлично! – хмурится, оборачивается на табло.

Время прилета еще раз изменили. Сейчас его задерживают на один час пятьдесят минут. Старая уловка авиакомпаний, чтобы не попасть на компенсации.

– У тебя важная встреча? – зачем-то спрашиваю я.

– Можно и так сказать, – хмыкает и тут же кусает губы.

– Все нормально, сейчас пройдет гроза, и вылетим.

Тим молча показывает мне в своем телефоне новостной канал. Прямые эфиры с улиц Москвы. Реки вместо дорог, хлещущий косой стеной дождь, молнии, рвущие небо.

– Ого, – округляю глаза я. – Давно такого не было.

– Угу, – он становится еще мрачнее.

– Тим, такие грозы не бывают долгими, – говорю негромко и размеренно, кладу ладонь на его предплечье. Очень хочу успокоить.

Он замирает, опускает взгляд и очень внимательно смотрит на мои пальцы. Дергаюсь, словно обожглась, и в этот момент он ловит меня за руку:

– Нет, Рита. Нет!

Тим

Волк во мне беснуется и воет. Полная луна. Полная, мать ее так, луна. Восход через три часа. Да, еще светло, но, сука, полная же! И я в ее власти.

Зверь рвется наружу, требует своего. Ему надо бежать, ему надо свободу, охоту. Я ничего не вижу перед собой, слышу только стук собственного сердца. Держаться. Изо всех сил держаться. Черт! Хоть бы паспортный контроль не прошли! Можно было бы выйти в город, что-то придумать. Сейчас, наверное, проще уже дождаться вылета. Если верить табло, то через сорок семь минут мы будем в самолете, и еще через два часа уже в Москве. Еще успеваю. Стискиваю зубы. Наверное, успеваю.

Подходит Рита. Твою мать, только тебя мне сейчас не хватало! Не попадайся мне на глаза! Порву же! Вот это трикотажное платице, облегающее твою кругленькую попку, разорву в клочья. Тебя к себе спиной, на колени и…

Она касается моей руки.

И волк замолкает.

Черт! Ну конечно же! Чего хочет мой зверь, больше, чем бежать?

Мой зверь хочет ее!

А чтобы быть с ней, нужно оставаться человеком!

– Нет, Рита. Нет.

Хватаю ее за ладонь.

– Не уходи, прошу тебя!

Смотрю ей в глаза, держу ее. Она замерла, не смеет дышать. В любой другой ситуации уже бы отошел от нее метра на три, но не сейчас. Сейчас не могу. Сжимаю ее пальчики, смотрю ей в глаза.

– Прошу тебя, останься со мной.

Она чуть отстраняется, на дне ее зрачков плещется недоумение, непонимание. Но страха нет! Твою мать, страха нет! Поэтому держу ее руку и продолжаю.

– Ты мне очень сейчас нужна, – мой голос дрожит. Не вру ни капли. – Я не смогу без тебя.

Она все еще напряжена. А я не могу с ней воевать. Нет сил, нет желания. Не знаю, что сейчас отражается на моем лице, но я ее умоляю:

– Пожалуйста.

Рита

Он смотрит на меня взглядом умирающего.

– Пожалуйста.

Не понимаю, что происходит, никогда не видела его таким. Привыкла, что он всегда сильный, собранный, дерзкий. А сейчас? О чем он просит меня? Остаться? В смысле?

– Тим, я не понимаю, – кручу головой.

И вдруг он обхватывает меня и прижимает к себе. Я стою к нему полубоком, получается, плечом упираюсь в его грудь. Точно так же, как несколько дней назад, когда он выносил меня из подвала. Тим! Боже, что ты со мной делаешь?

Пытаюсь отстраниться, но он не пускает. Упирается носом в мою макушку и сбивчиво шепчет:

– Нет, Рита, прошу тебя. Не уходи. Останься со мной. Завтра я тебя отпущу. Но сейчас ты мне очень нужна. Только этот вечер, Рита. Пожалуйста. Клянусь, не обижу тебя.

Я по привычке сжимаюсь в комок, но вдруг понимаю, что… Не боюсь. Я не боюсь. Эта грудь. Эти руки. Они так же сжимали меня, вытаскивая из жуткого, темного места. Спасал. Не наоборот. Да и кроме того. Вокруг нас сейчас люди. Да, мы стоим у окна, вроде как уединенно. Нас даже тут какие-то цветы загораживают. Но если я закричу, в следующую секунду тут будет толпа охраны и любопытных. Нет. Он со мной ничего плохого не сделает. Ни здесь, ни вообще. Я не боюсь ни капли… даже наоборот… Его близость волнует. По телу разливается тепло, по животу бегут мурашки, стремясь куда-то вниз… Тим!