Дилл не ответил. Он включил маленький аппарат на столе, и она увидела вспыхнувшие огоньки.

– Это запись, – сказала Марион.

– Ты не видела отца после того, как он сбежал из Атланты?

– Нет, – ответила девочка.

– А ты знаешь, что такое Атланта?

– Нет, – повторила она.

Но она знала.

Дилл изучающе смотрел на нее. Девочка выдержала его взгляд.

– Это тюрьма, – наконец сказала она. – Туда сажают людей, которые говорят то, что думают.

– Нет, – возразил Дилл. – Это больница. Для людей с умственными расстройствами. Это место, где они выздоравливают.

Низким, непреклонным голосом она произнесла:

– Вы врун.

– Там проводится психологическая терапия. Твой отец был болен. Он представлял себе все вещи в искаженном свете. Очевидно, он попал в трудное положение и, подобно многим абсолютно нормальным людям, не выдержал этого и сломался.

– Вы когда-нибудь встречались с ним?

– Нет, – признался Дилл. – Но у меня есть записи.

Он показал ей на кипу документов, лежавших перед ним.

– Его там лечили? – спросила Марион.

– Да, – ответил Дилл и тут же нахмурился. – Нет, прошу прощения. Он говорил, что у него большие проблемы со здоровьем, поэтому ему нельзя было назначать курс психотерапии. И как я полагаю, он сумел притворяться больным все два месяца, что пробыл там.

– Значит, он не лечился, – констатировала девочка. – Он все еще нездоров?

– Целители… – сказал Дилл. – Какие у твоего отца отношения с ними?

– Я не знаю.

Дилл откинулся в кресле, заложив руки за голову:

– Кто научил тебя таким глупостям? «Низвергли Бога»… Кто-то ведь сказал тебе, что прежде было лучше, до «Единства», когда войны начинались через каждые двадцать лет. – Он помолчал, размышляя. – Интересно, почему целители так себя называют? Ты знаешь?

– Нет, – ответила девочка.

– Может быть, отец тебе говорил?

– Нет.

– Тогда расскажу я. Вместо отца. Целитель – это человек без официального медицинского диплома, утверждающий, что он может помочь больному даже в том случае, если настоящие квалифицированные врачи не в состоянии его вылечить. Как правило, это или шарлатаны, слегка свихнувшиеся, или циничные обманщики, которые хотят сорвать легкие деньги, вовсе не утруждая себя настоящим лечением. Так уже не раз бывало при попытках вылечить рак – хотя ты слишком мала, чтобы помнить об этом. – Дилл подался к девочке. – Но ты могла слышать о шарлатанах, обещавших вылечить лучевую болезнь. Возможно, ты видела какого-нибудь человека, разъезжающего в старом автомобиле, размалеванном надписями, который продает лекарства, гарантирующие излечение от страшных радиационных ожогов?

Она попыталась вспомнить.

– Не помню. Но я видела по телевизору людей, дававших рецепты, которые должны излечить все болезни общества.

– Ребенок не может рассуждать так, как ты. Тебя учили так отвечать. – Он повысил голос: – Я прав?

– Почему вы так расстроились? – удивилась она. – Я же не сказала, что это были люди «Единства».

– Но именно это ты имела в виду, – сказал покрасневший Дилл. – Ты подразумевала наши информационные дискуссии, наши программы по общественным отношениям.

– Вы так подозрительны, – ответила девочка. – Во всем видите то, чего нет.

Так говорил ее отец, она это запомнила. Он говорил: «Они параноики. Подозревают даже друг друга. А любую оппозицию считают проделками дьявола».

– Целители пользуются суевериями масс, – продолжал настаивать Дилл. – Массы невежественны. Они верят в дурацкие вещи: магию, богов и чудеса, исцеление прикосновением. Этот циничный культ играет на элементарных эмоциональных истериях, знакомых всем нашим социологам, манипулирует массами, словно баранами, и стремится к захвату власти.