– Привет, Макс. Давно не виделись. Бегаешь от друзей, а? – спросила она, едва я взобрался на площадку.

– Добрый вечер, Лор. Да дел просто много. С работы не вылезаю. А тебе, я смотрю, Андрей опять макияж поправил?

– Ну типа того. Ёбнутый он стал. Совсем крыша потекла от соли.

– Он ещё не завязал?

– У тебя есть курить? – сменила тему Лариса. Как мог завязать муж, если жена употребляет не меньше.

Я протянул ей сигарету.

– Можно пройти?

Не хотелось мне с ней разговаривать. Ничего интересного всё равно не сообщит. Разве что криминальные новости района, но они не интересовали меня уже давно. Кто теперь варит, кто клады зарывает. Какая мне разница? Я готовился уехать из этой страны туда, где мне будет хорошо. Где наркоторговцы не пишут свои предложения на остановках, а участковые не заходят в притоны только за мздой. Пусть это всё останется здесь и гниёт, сколько душе угодно.

– Макс, мне идти некуда.

Лариса не двинулась с места. Даже наоборот. Перекрыла собой все возможные пути отхода.

– И что?

– На улице холодно, а я в одном халате. Можно у тебя на ночь остаться?

– У меня не убрано, да и кровати второй нет.

– Это фигня. Я на диване посплю. У тебя же на кухне угловой стоит.

Она запросто могла вынести мебель или технику, продать её первому встречному. Или заблевать диван, с которого я любил смотреть новенький телевизор. Но отказать не поворачивался язык. Сколько ещё раз я должен повторить себе главные правила успеха, чтобы наконец начать их придерживаться? Наплюй на всех, иди по головам… Ещё один раз точно придётся. Но не сегодня. Как бы не противна мне сейчас была Лариса, она долго была одним из тех немногих, с кем я общался. Единственной, кто утолял моё одиночество.

– Ладно, пошли. Только если что-то пропадёт, я знаю, где ты живёшь.

– Макс, ну ты чё? Я ж не крыса какая. У своих даже стакан не трону.

– Как скажешь.

Мы поднялись наверх. За деревянной, облезлой дверью, где жила Лариса, кто-то пел. Что-то бессвязное, отдалённо похожее на «Кольщика» Круга. Забавно, что несмотря на всю беспробудную жизнь, ни Андрей, ни Лариса не сидели. Впрочем это не мешало им искренне любить блатную романтику во всех её проявлениях.

У меня же было темно и тихо. Спокойствие, которое чуть не свело меня с ума в своё время, всё так же хозяйничало в двух комнатах и на крошечной кухне.

– Будешь что-нибудь есть?

– Ага.

– Там в холодильнике пицца. Погрей.

Лариса, покачиваясь, держась стены, прошла на кухню. Я же разделся, зашёл в ванну руки помыть.

– Макс! А чё её греть? И так ништяк. – Ларисин голос чуть не утонул в шуме воды.

– Она ледяная же. Сейчас. Сам погрею.

– Окей.

Лариса включила телевизор и среди полутора сотни каналов отыскал самый отвратный. Тот, что беспрерывно крутит дешёвые российские фильмы и рекламирует магазин на диване.

– У тебя не кисло так в холодильнике. И закусон, и водочка. Ты не сопьёшься так? В одно лицо глушить.

– Не сопьюсь, это для другого. Я так силу воли проверяю.

– И как?

– Полгода ни капли.

– Ну и зря. Я там отхлебнула маленько. Ты не в обиде?

– Я так понимаю, за ночь ты всю бутылку выпьешь.

Лариса оскорбилась.

– Вот чё ты начинаешь? Нормально же разговаривали. Если жалко тебе, то и не притронусь. Просто не по-пацански это.

– Причём здесь вообще это?

– Это всегда при чём. Иначе жить нельзя. Не мы такие, Макс. Ты же раньше понимал.

– За что тебе Андрей в этот раз синяк поставил?

– Да там Жорик припёрся, а Андрюха ему денег должен. Ну и Жорик начал нагнетать. Типа, и так слишком долго ждёт и все дела. А я, короче, сижу рядом. Тут Андрюха и говорит, типа, может я ему дам, Жорику этому, а он ещё подождёт.