Доктор на самом деле мертв или офицер по какой-то причине солгал?

Отчасти это было походило на правду. Он сам видел засаду на доктора, сам угодил под арест, ему угрожали, его допрашивали. Ко всему прочему, его багаж, если называть вещи своими именами, просто-напросто украли. И все это без явной причины. Он ничего не сделал, не нарушил никаких законов. Вдруг Дона затрясло от злости. С ним обошлись недостойно, и он дал себе торжественную клятву никогда не допускать этого впредь. Сейчас он понял, что в ходе событий нашлась бы целая дюжина поводов проявить упорство и твердость. Если бы он боролся с самого начала, то, может быть, доктор Джефферсон был бы сейчас жив… если, конечно, он действительно мертв.

Кое-как успокоившись, мальчик открыл пакет и оцепенел: в посылке не было ничего, кроме мужского кольца. Дешевое кольцо из пластика, какое можно купить в любом сувенирном киоске. В перстень была впрессована старинная латинская буква «аш», заключенная в круг, еще на нем белели эмалевые узоры. Вещица была броская, но представляла интерес лишь для людей, имеющих детский или вульгарный вкус.

Дон покрутил кольцо в руках и стал осматривать бумагу, в которую оно было завернуто. Тоже ничего. Никакой записки. Обычная белая упаковочная бумага.

Он задумался. Очевидно, перстень не мог быть причиной волнений доктора. Ему казалось, что существуют только две возможности: первая – полиция безопасности подменила посылку, и если так, то уже ничего не поделаешь; и вторая – кольцо само по себе пустяк, а вот упаковка и есть самое важное в посылке, хотя с виду это обычная оберточная бумага.

Мысль о том, что он, возможно, повезет послание, нанесенное невидимыми чернилами, взволновала Дона, и он начал придумывать различные способы проявить сокрытое. С помощью нагрева, химической обработки или радиоактивного облучения… Не успев перебрать все способы, он уже понял, что если здесь и есть какое-то послание, то не его дело проявлять его. Он должен просто доставить бумагу отцу.

Скорее всего, это был подложный пакет, посланный полицией. Дон не имел никакого представления о том, что полиция знала о докторе Джефферсоне. Он вспомнил, что у него есть одна, хотя и слабая возможность проверить это. Он подошел к телефону и набрал номер квартиры доктора Джефферсона. Правда, доктор просил его не звонить, но обстоятельства изменились. Он подождал немного, затем экран засветился, и он увидел лицо лейтенанта.

– Боже мой, – произнес тот устало. – Ты, значит, не поверил мне? Ступай в постель. Тебе через час вставать.

Дон молча выключил аппарат.

Итак, доктор Джефферсон либо мертв, либо в руках полиции. Ладно. Нужно исходить из того, что посылка прибыла от доктора и он должен доставить ее. Прием, примененный доктором Джефферсоном, – использовать обычную оберточную бумагу для послания, – заставил Дона задуматься над тем, как ему, в свою очередь, скрыть важность этой бумаги. Он вытащил из бумажника авторучку, разгладил бумагу и начал писать на ней письмо. Бумага походила и на писчую. Письмо на ней будет выглядеть вполне естественно. Он начал так: «Дорогие папа и мама! Утром я получил от вас радиограмму и очень заволновался». Он продолжал писать размашистым почерком, покрывая всю бумагу, и закончил письмо упоминанием о том, что он что-нибудь добавит к письму и передаст его по радио, как только корабль войдет в зону прямой связи с Марсом. Затем он сложил письмо, засунул его в бумажник и положил в сумку.

Он взглянул на часы. Боже! Через час пора будет вставать. Не стоит и ложиться. Но глаза сами закрывались. Дон увидел, что на будильнике, вмонтированном в изголовье кровати, есть устройство, позволяющее настроить его на различные способы пробуждения – от нежного напоминания до землетрясения. Он выбрал самое сильное и забрался в кровать.