У меня было одно мгновенье. И в это короткое мгновенье я успела потерять и найти. Потерять надежду. Найти решимость.

Если я оставлю сына, ради чего мне спасать себя?

Я успела увидеть удивленно расширившиеся глаза Эрика, когда мои руки со всей силой, на которую я была способна, оттолкнули его прочь – прямо в портал.

А в следующий миг, светящиеся края портала снова развернулись внутрь, молнии, которые несколько мгновений назад исчерчивали круг, истаяли, а истонченное пространство уплотнилось.

Портал закрылся. Подземелье погрузилось во тьму.

6. Глава 6. КРЫЛЬЯ ГНЕВА

Отец Дениса был охотником. Любил охотиться на медведей. Говорил, что только в лесу, где у него есть власть над зверем, он по-настоящему чувствует себя хозяином. Добавлял, что для мужчины это важно.

Чувствовал ли он себя хозяином в тот день, когда был застрелен на охоте другим охотником? Этого я уже не узнаю. Мне сказали: несчастный случай, на охоте, мол, это не редкость.

Охотнику, который застрелил моего мужа, дали два года условно, но когда мы с сыном стояли на кладбище, где его отца опустили в могилу, я не винила того человека и не чувствовала к нему ненависти. Вообще о нем не думала. Мною овладело странное равнодушие к судьбе погибшего мужа. Единственным, кто меня волновал, был мой сын, потому что в тот день Денис был очень молчаливым и тихим. Ему еще не поставили страшный диагноз, и такое выражение потерянности на его обычно жизнерадостном лице я видела тогда впервые.

- Мама, а когда папа вернется?

- Он не вернется, милый. Он ушел.

- Насовсем?

- Насовсем.

Денис поджал губы, но не заплакал – просто ушел в себя. Я знала, что он любил отца, даже если за годы брака моя любовь к мужчине, от которого я родила сына, истаяла.

Какое-то время Денис молчал, потом спросил:

- Мама, а ты тоже уйдешь? Ты меня бросишь, как папа?

Я держала сына за руку, и почувствовала, как разомкнулись его пальцы, словно он пытался высвободиться. Словно не хотел обманываться.

- Никогда, милый, - ответила я. – Я никогда тебя не брошу. Никогда не уйду и не оставлю тебя одного. Всегда буду рядом, что бы ни случилось.

- Даже если случится что-то очень страшное и все уйдут?

- Да. Даже если случится что-то очень страшное и все уйдут – я останусь с тобой.

Пальцы Дениса снова сжались, обхватив мою ладонь.

В тот момент он был близок к тому, чтобы замкнуться в себе, перестать доверять людям. Тогда мне удалось сохранить ему веру, что его не оставят.

Смогу ли я это сделать теперь, когда перед лицом надвигающегося ужаса и сама себя чувствую беспомощной?

* * *

- И почернело небо над Валтазарией, и закрыли собой солнце стаи крылатых чудовищ, кружа над людьми. Изрыгали они пламя, и набрасывалось оно на города и деревни, сжигая все дотла. И гибли люди, и рыдали женщины над детьми своими. И терпели поражение, пытаясь защитить свой народ, воины, разорванные пастями чудовищ. И собрались тогда самые мудрые старейшины Валтазарии, чтобы придумать способ, как дать отпор чудовищам и спасти человечество. И положено было в тот день начало новой эры, которая длилась несколько столетий – эры истребления драконов.

Я слушала заунывный голос, низкий и гулкий, гнусавый, замогильный – мне хотелось закрыть уши, настолько он был невыносим, но руки были связаны у меня за спиной.

Как человеческий голос может издавать такие звуки, которые впиваются в сознание ядовитыми жалами, отравляют изнутри и хочется биться в конвульсиях и вопить?

Страх... Едкий, как дым – разъедает легкие. Жгучий, как зной – словно вся кожа покрывается язвами. Безжалостный, как удушье – каждый вдох дается через боль.