Такая, как я?

Прислуга.

Так недвусмысленно напомнил о моем позорно недостойном социальном статусе... Больно. В груди щемит от дурацкой обиды. Но глупее злиться на правду.

Что ж, раз господин Каррас настаивает… в конце концов, кто я такая, чтобы отказывать ему в просьбах? 

― Вы избалованный и расточительный, ― внезапно осмелев, отвечаю Александру.

― Продолжай, ― на шумном выдохе требует он, скрипя подушечками пальцев по стеклу и стискивая их в кулаке.

Еще?

Пульс подскакивает. Сердце сокращается слишком часто. У меня стремительно обостряется кислородное голодание серого вещества. Лихорадочное обдумывание последующих слов и действий сжигает запас бредовой отваги. Что я вообще творю? С нерациональным инфантилизмом отзываюсь на очевидную провокацию… Зачем?

Господин Каррас нависает надо мной, заслоняя своим телом весь обзор. На очередном глубоком вдохе его слегка просвечивающая рубашка с треском расходится в области натренированной груди. Пуговица отлетает в стекло, обнажая небольшой участок кожи, покрытой порослью темных жестких волосков. Я вздрагиваю от резкого звука.

― Вы непредсказуемы, ― добавляю я приглушенным голосом. ― И меня это пугает.

Я прикусываю себя за кончик языка, чуть не сболтнув о Злате.

Брюнет с каким-то садистским удовольствием расплывается в расслабленной улыбке. 

― Но… ― я возвожу свои глаза к его. ― Вы не кажетесь мне плохим человеком.

Он морщится так, будто я вынудила его проглотить протухшее яйцо. Отлепляется от стены и, пошатываясь, отходит назад. На безукоризненном лице бизнесмена отображается беспросветная досада, которую я неспособна расшифровать. Стискивая пальцами переносицу, господин Каррас вдруг запрокидывает голову и начинает едко и с хрипотцой смеяться, тем самым десятикратно усиливая мое недоумение.

― Почему ты не говоришь, что я монстр?

― Я так не считаю…

― Ты, видимо, слепа. Посмотри внимательно. Посмотри! ― опаляет меня безумным взглядом.

У него белка? Это скверно. Его исступленность служит триггером, и я съеживаюсь от неприятных воспоминаний, связанных с пьянками бывшего. От чего бежала, на то и напоролась. Я, похоже, проклята.

― Я сотворил много ужасных вещей, ― во всей красе иллюстрируя свою экспансивную версию, Александр запускает пальцы в волосы. Тем временем я перемещаюсь вдоль террасы к выходу. Его душевные распри отчасти интригуют, но я все же предпочитаю избегать углубления в них. ― Сгубил своего брата, например.

Черт.

Не получится выйти из воды сухой, не так ли?..

Я вопросительно смотрю на господина Карраса, ощущая в себе нарастающую тягу к подробностям наряду с подавляющей жаждой отгородиться от неприятностей. 

― Не знала, что у вас есть брат, ― бормочу под нос, не подозревая, что Александр меня услышит.

― Был, ― исправляет он, плюхаясь на кушетку. Обрушивает тяжелый взор на журнальный столик, сосредотачиваясь на бутылке с крепким пойлом. Благо передумывает тянуться к виски и просто растягивается на кушетке, раскинув руки в стороны.

― Он мертв? ― ужасаюсь я.

Смеется, но в этом звуке нет ничего веселящего.

― Лучше бы был.

― Что… произошло с вашим братом?

Задаю вопрос и тут же проклинаю себя. На кой черт мне сдались его семейные интриги? Боже, это не закончится добром. Стопроцентно не закончится.

― Я был зол и хотел его убить. Мне почти удалось. Его парализованное тело лежит на чердаке моего дома, и мне не хватает духа, чтобы взглянуть на него. Я не определился, служит ли оно напоминанием о случившемся, или является трофеем...

Я столбенею, с какой легкостью господин Каррас выдает подобного рода чудовищные тайны совершенно постороннему незаинтересованному человеку. Может, он и забудет с восходом солнца, что по неосторожности выпалил свой страшный секрет, а вот мне предстоит с этим как-то жить.