А ему обязательно быть придурком? Сам же настоял на том, чтобы я осталась.

Мне бы не пришлось греметь, если бы у него не было пунктика по поводу избавления от единожды использованных емкостей для питья. Почему он не заменит всю посуду в доме на одноразовую? Посуда из дерева или бамбука не гремит. Это существенно сократило бы его расходы. Но кухонные шкафы забиты исключительно эксклюзивными фарфоровыми сервизами, хрусталем и столовыми приборами из серебра наивысшей пробы.

― Прошу прощения, ― щерюсь в вежливой улыбке. Делать это проще, когда я мысленно заменяю нас местами, воображая эксцентричного богача со шваброй и ведром.

― Ты все время извиняешься, ― вновь недоволен мужчина.

Нелегко, должно быть, жить в вечном состоянии пмс.

Нужно ли извиниться за то, что постоянно извиняюсь? Вряд ли он оценит мою издевку.

― Других слов не знаешь? ― докапывается Каррас.

Трезвый господин чудак симпатизирует мне больше ― не пытается вывести окружающих на конфликт и просто стирает их в пыль силой одного лишь взгляда.

― В цивилизованном обществе принято отвечать, когда тебе задают вопрос, ― продолжает капать на нервы. ― Ты в курсе?

Боженька, пошли мне терпения.

― Что вы хотите от меня услышать, господин Каррас?

― Почему ты создаешь проблемы. Я хочу знать, почему ты создаешь мне проблемы, ― бормочет пьяным голосом брюнет и предпринимает потуги подняться с кушетки. Мускулистые ноги едва держат его геркулесовскую тушу. ― Откуда ты взялась на мою голову, дамочка?

― Вера, ― не выдержав, говорю я. ― Меня зовут Вера.

Слово дамочка из его уст звучит оскорбительно.

― Я все равно забуду, ― хрипло смеется Каррас. ― Наутро твое имя сотрется из моей памяти.

― Я ничего плохого вам не сделала.

За что он меня невзлюбил?

― Ты очаровала старика, ― пялится на меня, хмуря брови, будто сопротивляется поверить в собственные слова. ― И постоянно мелькаешь у меня перед носом... Ты все делаешь наперекор.

По воздуху прикажете передвигаться, уважаемый господин начальник?!

Он и в раю найдет, к чему придраться. Я снова и снова обещала себе не реагировать на провокационные выпады Александра, однако нервы вот-вот сдадут. Бурливым течением восходящее негодование уносит меня прочь от обетованного покоя.

― Объясните, в чем я неправа, ― прошу я, стискивая в кулаках мусорные пакеты. ― И я попытаюсь исправить недочеты.

― Люди склонны меняться только в худшую сторону, ― выступает с циничной ремаркой. Сверлящим взглядом Каррас намеревается проделать сквозное отверстие в моей броне.

― По себе судите? ― вырывается непреднамеренно.

Гадство.

― Я… не хотела…

Зверь дьявольски щурится, прогоняя ледяные мурашки по моим позвонкам.

― Правда? Не хотела?

Хотела, конечно.

― Мне жаль, господин Каррас. Я проявила несдержанность в словах, ― тараторю перепуганным голосом. ― Пожалуйста, простите…

― Хватит, ― с поразительной для пьяного человека координацией господин Каррас сокращает между нами дистанцию, беспардонно врывается в мое личное пространство и смотрит в упор со смесью угрюмости и чего-то еще. Дикого, палящего. ― Хватит извиняться … ― понизив голос до рыка, медленно наклоняется к моему лицу. ― Это раздражает.

АЛЕКСАНДР

Сейчас все в этой Вере порождает запальчивость и выводит на эмоции. Высокие скулы, маленький нос, заостренный подбородок. Кофейные, жаждущие справедливости глаза, с несгибаемым упрямством врезающиеся в мои, отуманенные и сердитые.

Я ― пламя, а она ― маячивший перед глазами фитиль, который так и тянет поджечь и обуглить.

― Я вас не понимаю, ― миниатюрная шатенка облизывает пересохшие от волнения губы, супит густые темные брови. ― За что вы на меня взъелись?