О том, что терпение брюнета окончательно подошло к концу, я узнала самым простым и впечатляющим способом. Схватив за плечи, он вынудил меня приподняться над стулом. Точнее, это он приподнял меня над стулом, словно я и не весила ничего.

Близость его лица окончательно заставила меня забыть обо всем. Я пыталась смотреть ему в глаза, в потемневшие от ярости бездонные очи, но взгляд сам собой скатывался на его губы.

Что он говорил? Что с ним не пройдут эти шутки? Что он не знает, что я задумала, но мне лучше передумать? Что он устал от моего коварства, от моих слежек, беспочвенных обвинений и выдумок? И что-то еще, чего я совсем не расслышала, полностью сосредоточившись на его губах.

– Ты поняла? – спросил он грубо.

Я ничегошеньки совсем не поняла, но при этом уверенно кивнула. Мурашки уже не слонами – динозаврами бежали по всему моему телу.

– Иди к себе. Сегодня останешься без ужина, – добавил брюнет холодно и все же отпустил меня. – Может, голодовка вернет тебе память.

Я не отводила от его лица прямого взгляда. На его слова мне было что сказать, но пока права голоса мне не давали. Как и права на ошибку.

А мужика, конечно, довели. Но мы и не таких на место ставили. Правда, сейчас нарываться однозначно не стоило. Поднявшись из-за стола, я молча покинула столовую.

Чтобы отправиться на поиски кухни.

Кто бы что мне ни говорил, а голодать я точно не собиралась. Тем более по приказу чужого мужа! Да нас даже тетя Дина за наши проступки никогда не наказывала голодовкой. Вот в угол поставить – это да. Генеральную уборку провести по всей квартире – худшее наказание на свете, или вот неделя без интернета.

В последнем случае мы начинали выть уже на следующий день, а в квартире волшебным образом появлялись две многоножки-многоручки: Уборка Готовкина и Посуда Постирочкина.

Есть хотелось просто нестерпимо. В моих мыслях фиолетовая рыба появлялась чаще, чем злые карие глаза брюнета. Что удивительно, сейчас, когда его не было рядом со мной, я относилась к нему соответственно ситуации. В том смысле, что не млела по нему, а в спину не втыкались иголочки мурашек.

Да я даже мыслила четче! И никак не могла понять, почему просто не ушла, когда стало понятно, что меня и прибить ненароком могут. Страх запоздало вонзился в сердце. Меня будто магнитом к нему тянуло. Причем чем ближе он находился, тем сильнее ощущалась эта тяга.

Артефакт? Заклинание? Я уже не могла отрицать и эти варианты, хотя еще вчера рассмеялась бы, скажи мне Машка, что магия существует на самом деле.

Пересекая необъятных размеров холл, я на мгновение замерла у больших окон. Часть виноградника, расположенная по левую сторону, была видна и отсюда, а остальное место занимала подъездная дорожка. Она обрамляла высокий фонтан на три чаши, который работал даже в этот поздний час.

Но без высоких уличных фонарей я бы все это ни за что не рассмотрела. В их стеклянных сердцевинах словно билось настоящее пламя. Неужели электричества здесь просто нет?

Втянув аромат свежеиспеченного хлеба полной грудью, я потянулась за ним и быстро отыскала на первом этаже кухню. Она располагалась в противоположном от столовой крыле.

Запах вывел меня к тяжелой двери, из-за которой доносилось ненавязчивое шуршание. Осторожно толкнув створку, я оказалась в уютной кухне.

Бегло осмотрев просторное помещение с массивным деревянным столом, огромным очагом и полками, уставленными банками с заготовками, я жадно втянула новые ароматы. Пахло прогретой корицей, теплым хлебом, морской солью и чем-то уютно домашним.