В дальней части помещения стояла темнота. Зато здесь – на уютном квадратном клочке – и на печи что-то бурлило и кипело, и даже ножи лежали не по ящичкам, а поверх разделочной доски. Кто-то буквально только что нарезал лук. Половинка головки так и осталась нетронутой, а вторая уже превратилась в квадратики.

– Ух, Древние Боги! Ваше Сиятельство, вы чего здесь?! – возмущенно воскликнула кухарка, облаченная в некогда белый передник.

Сейчас на нем были посажены свежие пятна то ли от мяса, то ли от свеклы. При тусклом освещении единственного фонаря, подвешенного к потолку, было не разглядеть.

Возникла неловкая пауза. Женщина явно осознала, что сболтнула лишнего, и теперь смотрела на меня огромными испуганными глазами, но человека не раскаявшегося, совсем нет. Хозяйку тут, судя по всему, не любили повсеместно.

– Здравствуйте, – тихо промямлила я и пустила одинокую слезу. – Мне бы поесть чего-нибудь. Так кушать хочется…

«…что аж спать негде», – мысленно добавила я и едва не усмехнулась.

Кухарка не двигалась с места.

– Понимаете, я сегодня головой сильно ударилась. Муж мне не верит, но я ничего не помню, – не спрашивая разрешения, присела я за обеденный стол для слуг. – Вообще ничего. Я только от него свое имя узнала. И его имя. Знаете, мне почему-то кажется, что я сирота. У меня есть кто-то, к кому я могу уйти? Хозяин этого дома явно хочет расторгнуть наш брак, и мне не хотелось бы его обременять.

– Вы… правда ничего не помните? – Изумление, настигнувшее кухарку, открыто читалось на ее одутловатом лице.

– Вообще ничего. Нет, что-то бытовое, конечно, помню. Как вилкой есть, как с платьем справляться, если шнуровка спереди. Думала, что в дневнике своем что-нибудь узнаю, а в итоге даже открыть его не смогла. Просто не помню, как это сделать.

Придвинув к себе ближайший стул, женщина грузно плюхнулась рядом. На меня она смотрела как на восьмое чудо света.

– Ну дела… – протянула она ошеломленно. – Выходит, услышали-то Древние наши мольбы.

– Древние? – переспросила я, подозревая, что речь идет о богах.

Черт, да я даже о религии этого мира не знала. Если она вообще одна. Может, у разных народов и вера разная.

Если и собиралась, ответить женщина не успела. В моем животе громко заурчало, что стало своеобразным сигналом для кухарки. Спохватившись, она обеспечила меня не только вкусным ужином, но и поистине прекрасным настроением.

Сытая я всегда становилась белой и пушистой. Из-за этой яркой особенности Машка называла меня Песцом. Как и он, я обычно тоже приходила внезапно.

Эх, Машка! Знала бы ты, как круто я попала. Если верно поняла, я просто украла мечту подруги.

А впрочем, не мечту. Переместившись в это странное место, я, кажется, украла ее судьбу.

Пока ела, искоса рассматривала хлопочущую повариху. Причитая о том, какая я бедная, несчастная, головой ушибленная, она продолжала готовить. Судя по запаху, квасила капусту и нет-нет да и отвлекалась на печь, чтобы помешать деревянной лопаткой нечто мясное в котелке.

Агланья, а именно так звали женщину, мне понравилась. Внешне она выглядела лет на пятьдесят. Черные волосы, собранные в тугой пучок, тронула первая седина. Маленькая, приятная, уютная, как теплая булочка. Кухарка имела обаятельные округлости и натруженные руки.

А еще смотрела на меня с неожиданным умилением. Пока я в три морды поглощала жаркое, кажется даже не жуя, она то и дело подкладывала мне разные вкусняшки. То овощей свежих положит, то бочонок с какой-то картошкой маринованной подсунет.

Но больше всего меня покорила колбаса. Я магазинную сто лет уже не ела, потому что только нюхнешь, а уже плюс килограмм на весах, а тут самая настоящая – без Е-шек, красителей, усилителей вкуса, ГМО и прочей чешуи. В этом-то мире их точно еще не придумали!