Олег возвращается ко мне через несколько секунду после ухода Саши. Царев ушел, оставив на моих губах улыбку от его слов.

Дочь на меня похожа!

Приятно, несмотря даже на то, что последним подлецом себя чувствую.

Я смерти ей пожелал! Машу отправил убить ее!

Но я просто не хотел ей того, что сейчас происходит. Малышке больно и страшно.

Я знаю.

Я сам это чувствую.

И всё же, несмотря на это, в душе тепло от мыслей, что в этом мире у меня есть продолжение в виде маленького солнечного комочка счастья. С огромными глазами и моим цветом волос. Тёмненькая.

— У меня к тебе разговор есть один, — отводит в сторону, подальше от медсестёр, которые выходят из кабинета. — Серьёзный.

— Где Маша?

— Они с Элей уже в палате, — отвечает он и мнётся.

Не решается задать мне интересующий его вопрос. Но судя по поведению Олега, он ничего не услышал из моего разговора с Царевым и так ничего и не знает.

— В общем, мы когда в больнице первой были, и Эле диагноз поставили, то врач сказал, что болезнь наследственная, — закусывает губу и ждёт от меня подтверждения, словно я врач и знаю все нужные ему ответы.

— Ну да, — киваю.

— Слушай, а если бы мама тогда не умерла, то ваш ребёнок родился бы больным, да?

— Да, — киваю и виновато опускаю глаза. — Прости.

— Мама поэтому на сохранении лежала? — копает он всё глубже и глубже, подбираясь к тому, что я от него скрывал по просьбе Олеси. Она боялась, что он возненавидит меня и оттолкнёт. Не позволит мне быть с ним рядом. Он ведь гордый — в неё.

Правда могла лишить его единственного родного человека, а меня — сына.

— Вероятность родить здорового ребёнка тоже была, Олег, — всё же признаюсь ему, открывая правду на свою надежду. — Мы не могли знать наверняка. Твоя мама была здорова, и её гены могли передаться ребёнку. В общем, мы ждали, пока малыш родится, и тогда узнали бы.

Если бы мы просто ждали…

— Ясно, — вздыхает Олег и обнимает меня, словно это мне его утешение нужно, а не ему моё. — Это всё, что я хотел узнать. Пойдём к Маше? Мы должны её поддержать, пап. Её ребёнок болен. Она пусть и кажется сильной, но ранимая очень.

— Ты иди, — хлопаю его по плечу. — Мне нужно ещё оформить кое-какие бумаги по оплате и попросить, чтобы они по всем вопросам финансовым ко мне обращались. Я подойду к вам позже. Хорошо?

— Ладно! И спасибо тебе ещё раз за то, что помогаешь, даже несмотря на то что Маша тебе не нравится, — благодарит меня с улыбкой. — Мама бы гордилась тобой. Знай об этом.

Мария

— Постельное бельё для девочки своё будет или могу принести наше? — интересуется медсестра, закончив с моей подушкой и кратким инструктажем.

— Родители сейчас привезут. Я сама всё застелю, — отвечаю ей. — Не переживайте. Спасибо, что мою застелили. С дочерью на руках это неудобно было бы.

— Уборка в палате у нас с восьми до девяти утра, пока детки с родителями на процедурах. Но в случае чего нажимаете сюда, — указывает на две кнопки над кроватью. — Одна вызывает врача, а вторая — меня или мою сменщицу. И там мы уже с уборщицей договоримся. Хорошо? — одаривает меня широкой улыбкой.

— Поняла.

— Остальное я вам всё, в принципе, объяснила, — оглядывается вокруг в поисках чего-то, но не находит. — В случае чего вы знаете, как меня позвать.

— Спасибо, — провожаю её взглядом и опускаю Элю на свою кровать.

Дочери явно стало легче после укола, который ей сделал Царёв. Улыбается теперь и даже кажется обычной. Здоровой. Без всех этих ужасных, пугающих диагнозов.

— Уже всё? — Олег аккуратно входит в палату и первым же делом обращает внимание на малышку. Не на меня, а на мою дочь. Порой я даже ревную. — Эля, куколка, медвежонок мой! Ползаем уже? — опускается рядом с ней и кидает печальный взгляд на окно. — Твои чувства мне понятны, Эля. Я когда здесь лежал, тоже о побеге думал. Но не в первый день. Ты меня обыграла, — признаётся он ей, а она, увидев его, хохотать начинает и тянется к нему.