— Царёв — твой дядя? — папа делает шаг вперёд.

— Ну… дальний, — кивает Олег. — Дядя Саша и дядя Миша дальние наши родственники с папой. Поэтому без слов приняли сегодня.

— Хорошие родственники, — хмыкает родитель и приобнимает маму. — Так, Маш, мы с мамой поедем за вещами для вас. Ты нам в сообщении напиши, что нужно для тебя и для Эли. Может, постельное бельё даже привезти?

— Я напишу, — соглашаюсь. — Постельное не надо, наверное. Но подушку Эли привезите.

— И если нужно что-то платное, ни от чего не отказывайся! — не успокаивается папа.

— Не волнуйтесь, Карим, — вступается Олег. — Лечение Эли уже оплачено наперёд здесь. Никаких дополнительных платежей не надо. У них будет всё самое лучшее. Одноместная палата с удобной кроватью, телевизором и санузлом. Личная медсестра. Питание здесь отличное. Я, когда полгода назад здесь с ковидом лежал, обожал их еду. Так что лучшие условия!

— Молодец, парень, — пожимает отец руку Олегу, но тот смущается от похвалы. — Ладно, мы туда и сюда! — кидает и, вновь приобняв маму, ведёт к лифту.

Провожаем их взглядом, и, когда створки закрываются, Волков оборачивается ко мне.

— Маш, это не я оплатил лечение, — объявляет он мне. — Мой отец. Твоим не сказал, потому что… он похвалил, а мне стыдно стало, что я сам это сразу не сделал.

— Что ты сказал? — не верю собственным ушам.

Ад наступил раньше задуманного срока…

О господи! Только этого мне сейчас не хватало!

— Папа лечение оплатил, а не я, — виновато опускает взгляд. — У меня не очень отношения с дядей Сашей, а у отца близкие. Благодаря его звонку нас приняли. И это он уже оплатил всё. И палату, и лечение. И всё необходимое.

— Ты… ты сказал ему? Сказал ему об Эле? — испуганно шепчу.

И без того бешеный пульс становится безумным. Свет ламп кажется слишком ярким для моих глаз. Хочется закрыть глаза и… исчезнуть. Убежать от проблем.

— Да! Но ты не переживай! — Олег пытается подбодрить меня, поняв причину моего шока немного иначе. — Ему плевать, что у тебя есть дочь! Он не разозлился, как я и сказал. Наоборот, волноваться больше стал за Элю! Тысячами вопросов меня закидал о ней!

— И где он сейчас? — с трудом заставляю себя спросить это, потому что знаю ответ.

— Здесь, — доносится из-за угла, откуда вышел недавно Олег.

А после мужчина сам появляется.

И слезы застилают мой взгляд.

Матвей

Наверное, мы бы долго смотрели в глаза друг другу. Причиняли бы боль. Терзали общими воспоминаниями, которые передавали бы по очереди, как мячик.

Но вышедший с передвижной детской кроваткой Царёв прерывает наш зрительный контакт и перехватывает всё внимание на себя.

Только мой взгляд цепляется за маленькую крошечку с огромными голубыми глазами, тонкими коротенькими волосиками и нежной фарфоровой кожей, с пухлыми щёчками и лёгкой улыбочкой на губах.

Всё внутри переворачивается от вида этого комочка. Этого маленького нежного ангелочка.

Я люблю детей и всегда мечтал о том, что однажды в моих руках будет кто-то родной, а главное — здоровый. В моих мечтах это был ребёнок Олега. Моя внучка или внук.

Но смотреть на собственную дочь, о которой узнал совсем недавно, — что-то одновременно болезненное и восхитительное.

У меня есть дочь! Но ей не повезло, потому что её отец — это я. Потому что ничего лучше своей болезни я передать ей не мог.

Ненавижу себя!

— Эля, — шепчет Маша и берёт дочь на руки.

— Ма-ма, — отвечает она и обнимает её своими пухлыми ручонками.

Малышка убеждается, что всё внимание родительницы сосредоточено исключительно на ней, и выпячивает нижнюю губу. В одну секунду плакать начинает и словно бы жалуется на что-то.