Вика делает ещё один глоток кофе, закатывая глаза. Поставив чашку на стол, она с нежностью треплет Пашке тёмные волосики на макушке:

— Вот поэтому мне и на фиг эта учёба не сдалась. Вы там такой ерундой занимаетесь. Я лучше денег заработаю и этот диплом себе куплю. Да, племяш? — Наклонившись, Вика чмокает Пашку в чумазую щёчку.

— Тя, — смешно подтверждает мой сын, хлопнув ладошкой по складному детскому столику.

И это так умилительно и забавно, что улыбка на моём лице становится уже искренней. А может, я и правда страдаю ерундой?

Тот парень просто похож на Андрея. Мне надо всего лишь свыкнуться с мыслью, что придётся сталкиваться с ним иногда в коридорах университета. И не тащить все свои прошлые воспоминания в нашу с Пашкой жизнь.

Позавтракав, Вика убегает на работу, а мы с сыном до прихода тёти Нюры весело размазываем всё ту же кашу по столу и щекам. Так что я передаю Пашку соседке обмазанным полезной овсяной маской.

И, когда метеором собираюсь на пары, стараюсь не думать, что могу где-нибудь пересечься с Дорониным. Хотя по венам всё равно пробегает прохладная дрожь, когда в моей голове мелькают подобные мысли. Но не могу же я каждый раз сбегать с пар, когда буду видеть его?

***

Осторожно, шаг за шагом держу равновесие, пока подошва моих зимних ботинок так и норовит проехаться по гладенькому льду. Узенький тротуар на территории одного из корпусов университета за ночь успел превратиться в ледовую дорожку, идеальную для конькобежцев.

А я далеко не они. В объёмном пуховике, в шапке, замотанная по самый нос в шарф и с сумкой наперевес. Я, как пингвинчик, пытаюсь добраться до дверей корпуса. Сосредоточенно смотрю себе под ноги и чертыхаюсь при каждом шаге, потому что уже опаздываю на пару.

Но меня отвлекает громкий рёв мотора. Я невольно поворачиваю голову на рычащий звук. На импровизированной парковке перед корпусом в ледяной каше пробуксовывает чёрная иномарка. Сделав несколько бесполезных рывков вперёд, машина глохнет. Тут же из её салона выскакивает водитель в чёрной футболке и джинсах.

И моё сердцебиение тормозится.

Хозяином этой иномарки оказывается, чёрт возьми, Доронин. Мне хочется мигом зажмуриться и потрясти головой. Это что? Издевательство? Но я даже не успеваю мысленно поругаться со вселенной. Пока глаза смотрят на Доронина, вертящегося у своей машины, ноги решают пойти в пляс.

Один неловкий шаг лишает меня равновесия, а подошва ботинок резко скользит по льду. На секунду я ощущаю, что зависаю где-то между землёй и небом, отклоняясь всем телом назад. Успеваю лишь испуганно схватить ртом морозный воздух, перед тем как приземлиться спиной на тротуар.

Острая боль пронзает мою правую ногу, и я не сдерживаю болезненный крик. Какие-то мгновения я просто лежу, скованная испугом, уставившись глазами в серо-белое небо. Мне не дышится. А через секунду надо мной нависает лицо Доронина.

— Жива? — Вижу из-под края наехавшей мне на глаза шапки, как он внимательно сканирует меня испуганным взглядом, а потом и удивлённым. — А, это снова ты, странная девочка…

В ответ я лишь трясу головой, пока сердце порывисто бьётся в груди.

— Встать сможешь?

— Не знаю, — лепечу я.

— Давай помогу, — твёрдо говорит Доронин.

Я не успеваю опомниться, как небо в моих глазах меняется на территорию корпуса. Передо мной снова елочки в снегу, заледенелые дорожки и Доронин, который возвращает меня в вертикальное положение. И он всё ещё в одной футболке. Но всё это молниеносно погружается в темноту, стоит мне только опереться на правую ногу. Я громко шиплю от такой чёткой боли и едва не теряю равновесие заново.